448 / 734
1 2 1
КРЧИТИЧЕСК1Я СТАТЬИ.
122
Голосъ
въ
защиту отъ „Голоса въ защиту
русстсаго
языка“.
Wär der GedanK nicht so verwünscht gescheidt,
Man wär versucht ihn herzlich dumm zu nennen.
S c h i i
L
e r (
Wallenstein).
Но умыселъ другой тутъ быяъ:
ХОЗЯИНЪ М уЯ Ь И у Л'ЮОКЛЬ...
К р ы л о в ъ (
Музыканты).
Должно однако ять заметить, что литературныя несоглас!я того
времени были не иное что, какь рыцарсше поединки, въ кото-
рыхъ действовали однимъ законнымъ и честнымъ оружшмъ; тогда
искали торжества мнЪнно своему, хотЬли выказать искусство свое,,
удовлетворить н-Ькоторой удалости ума, искавшаго въ подобныхъ
сшибкахъ случайностей, гласности и блеска. По вышеприведен
ному
замЪчашю,
что у насъ тогда было болЪе аматеровъ, нежели
артистовъ, слЬдуетъ, что и въ сихъ распряхъ выходили другъ
противъ друга добровольные, безкорыстные бойцы, а не наемники,
которые рлхуюгь изъ денегъ, нападаютъ сегодня на того, за ко-
тораго. дрались вчера, торгуютъ равно и присягой, и оружшмъ
свиимъ и за безсшпемъ своимъ въ бою на чистоту, готовы при
бегать ко всЪмъ пособшмъ предательства. УбЪгая съ открытаго
поля битвы, поруганные и уязвленные побъдителемъ, они не при-
знаютъ себя побежденными: если стрЪлы ихъ не метки и удары
не в-Ьрны, го они имеютъ въ запасе другое оружш, потаенное,
ядовитое, имеютъ свои неприступный засады, изъ коихъ пора-
жагатъ противниковъ своихъ навёрное.
К н я з ь В я з е м с к i й (
Видлюграфическгя и Л и -
’tкгратурныя записки о Фонвизина и его времени, по-
мвщенныя въ
Утренней Зарю
1841 года).
Всё согласны въ очевидности уснёховъ
нашей литературы. Каждая эпоха ея имёла
своихъ достойныхъ представителей: настоя
щая имёета своихъ, и въ этомъ отношении
ей нечёмъ гордиться передъ своими предше
ственницами. Но она имёетъ полное право
гордиться передъ
гги
ми своей зрёлостью. Съ
годами она стала мужественнёе, опытнёе,
умнёе. И если она пережила не слигакомъ
много годовъ, зато въ пережитые ею не-
мнопе годы подвергалась многимъ неожи-
даннымъ измёнешямъ, перепробовала много
новыхъ путей мысли и формы; это принесло
ей ту великую пользу, что «новость» мысли
или формы она уже не принимаете больше
за достоинство этой мысли или за достоин
ство этой формы. Съ литературой, есте
ственно, возмужала и публика. Теперь по
средственность тщетно стала бы рядиться
въ павлиньи перья изысканной оригиналь
ности, ложнаго паеоса, блестящей фразео
логии: время успёховъ ея миновало. Раз-
счетливое корыстолюбш, въ связи съ добро
душной ограниченностью, тщетно стало бы
теперь надёвать на себя маску изступден-
наго фанатизма; оно никого не увёригъ въ
глубокое™ своихъ убёждешй, въ которыхъ
всё увидите одно только низкое лицемёрщ.
Старый, выписавппйся сочинитель можете
теперь, сколько ему угодно, нападать на
таланте и гепШ, на убёждеше и заслугу,
и хвалить и, лого себя и свои сочиненш:
отъ этого ни ему, ни его сочиненшмъ не
будете лучше, такъ же, какъ не будете
хуже ни таланту, ни генпо, ни убёжденпо,
ни заслугё. Имена потеряли теперь все
свое очароваше. Публика восхищается со-
чиненшми, а не именами. Кто бы ни из-
далъ для нея сборникъ хорошихъ статей,—
если статьи хороши, она раскупаете сбор
никъ, хотя бы его издатель былъ вовсе ей
неизвёстопъ; если статьи плохи, она не по
купаете сборника, хотя бы его издатель былъ
презнаменитое лицо въ литературё
и
подъ
статьями сборника тоже выставлены были
гроыкш имена. Если бы гениальный писатель
вдругъ издалъ что-нибудь недостойное его
таланта
и
имени, это сочинеше безъ вся-
кихъ обиняковъ было бы названо всёми
посредственнымъ иди плохимъ. Новый та
ланта, ведикШ или обыкновенный, можете
теперь смёло выходить на литературное
поприще безъ журнальныхъ и
всякихъ дру-
гахъ протекщй; онъ оейчаоъ
же будете