408 / 734
41
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
42
маго, и изрекать приговоры решительные
•и неизменные! Ведь Васшию Ивановичу,
который въ этомъ деле ничего не пони-
маета и совершенно равнодушенъ къ нему,
ведь ему все равно, и онъ не помешаете,
болтать этому витязю, сражавшемуся съ
мельницами и баранами... Всего больше до
сталось отъ него русской литературе. Онъ
раздйлилъ ее на двЬ литературы: на благо
родную и поддую, на безкорыстную и тор
говую, на даровитую и бездарную. «Одна
д а р о в и т а я , но у с т а л а я , которая пока
зывается въ люди редко, смиренно, иногда съ
улыбкой на лице, а всегда чаще съ тяж
кой грустью на сердце. Другая наша лите
ратура, напротивъ, кричитъ на всбхъ церё-
кресткахъ, чтобъ только ее приняли за на
стоящую русскую литературу и не узнали
лро настоящую... Оттого наши даровитые
писатели всегда удалялись и теперь уда
ляются отъ ея ирикосновенш, опасаясь быть
замешанными въ ея странную деятель
ность.» Вотъ кашя белоручки, подумаешь!
И/.гь нельзя писать и действовать потому
только,
что наша литература,
подобно
всемъ литературами въ мфе, бывшими,
сущими и будущими, имеетъ свои пятна,
свои темныя стороны! Чтобъ они могли
писать, для этого нужно сперва настрого
запретить писать всемъ, кто, но ихъ мнб-
шю, недостоинъ писать въ то время, когда
они сами изволятъ писать! Иначе они стя
нута появляться на литературномъ поприще
редко и смиренно, чуть не со слезами на
глазахъ, будутъ удаляться отъ его прико
сновения, опасаясь быть замешанными въ
его странную деятельность! Иванъ Василье-
вичъ и не нодозреваетъ, что подобными
обсахаренными и переслащенными компли
ментами онъ дЬлаетъ смешными техъ, кого
прославляетъ. 11зъ этого видно, что онъ и
о русской литературе имеетъ такое же
ясное понятте, какъ о европейской, и что
русскую литературу онъ изучалъ за грани
цей по столовымъ картамъ въ трактирахъ.
У кого есть таланта, тотъ съ особенными
жаромъ действуеть именно тогда, когда въ
литературе застой, бездарность и духъ сие-
йуляцш. Только маленьше таланты или та
ланты самозванные, прославленные въ своемъ
кружке и признанные за гешевъ своими
прштелями, удаляются отъ литературы въ
ея бедномъ, безпомощномъ состояши. Если
наши таланты, истинные и болыше, редко
наноминаютъ о себе своими новыми про-
лзведеншми,— значить или они ленивы, или
ими нечего писать, или не о чемъ писать.
Можетъ быть, нашлись бы и другая причины,
только оовсемъ не те, о которыхъ деклами
руете. Иванъ Васильевичъ... Если ужъ пред-
псложить, что истинный таланта можетъ не
писать изъ презрешя къ настоящему поло
жению литературы, то ужъ не долженъ пи
сать совсемъ и никого не смешить редкими
появденшми, какъ признаками невыдержан-
наго характера. А между темъ изъ живу-
щнхъ теперь литераторовъ и писателей петь
ни одного, который бы хоть изредка не
показывался, если ужъ не съ чемъ-нибудь
дельнымъ, то хоть со стишками—ведь при
вычка другая натура! Когда начиналась
«Библштека для Чтенш», въ нее все бро
сились съ своими вкладами, отъ Пушкина
и Жуковскаго до людей съ самыми малень
кими именами. Пересчитывать же имена для
доказательства, что и теперь яишутъ все,
которые и прежде писали,— тру дъ совсемъ
лшшнй: пета решительно ни одного имени
въ подтверждена такъ нелепо выдуманнаго
Иваномъ Васильевичемъ факта. . Многимъ
покажется странно, что мы такъ вооружи
лись иротивъ лида, существующаго въ
книге, а не въ действительности. Въ томъ-
то и горе, что Ивановъ Васильевичей
слишкомъ много въ действительности; мы
не даромъ говорили, что даровитый авторъ
« Тарантаса» слишкомъ хорошо прояикъ
мыслью въ типъ людей этого рода и такъ
художественно-верно воспроизвелъ его. Эти-
то Иваны Васильевичи издавна уже твер-
дятъ и повторяютъ время отъ временя,
будто нашимъ даровитымъ нйсателямъ то
негде печататься, то вовсе нельзя писать
по причине торгового и недобросовестна! а
направленш литературы,— и мы очень рады
случаю отбить охоту у этихъ господь Повто
рять подобный нелепости. Иванъ Василье-
вичъ въ особенности сердита ка русскую
критику, какъ въ «Горе отъ Ума» Скало-
зубъ сердить на басню, и называете, ее
«чудовищной неблагопристойностью». Это по
нятно: мыши не любята кошекъ. Известное
дело, Иваны Васильевичи болыше охотники
«пописать, иногда прозой, иногда стишками
— какъ выкинется» (какъ говорить Хлеета-
ковъ); но критика мешаетъ имъ попасть
въ генш, т. е. выдавать всяшй вздоръ за
удивительный красоты поэзш. Разумеется,
и русская критика, подобно всякой отрасли
русской литературы, имеетъ свои пятна
и
черный стороны; но изъ этого не следуеть
бросать анаеему на всю критику, которая
принесла и приносить столько пользы я
литературе, я публике очищешемъ вкуса,
преследовашемъ дожныхъ авторитетовъ я
ложныхъ произведен^. Мы понимаемъ, вьро-
чемъ, чтб разумеете. Иваны Васильевичи
подъ критикой благородной и благопристой
ной: критику безъ убеждений, безъ принци-
повъ, безъ энергш, безъ жара, безъ души,
безъ оригинальности, безъ таланта, холод
ную, мелочную,— критику, которая выезжаете.