355 / 734
701
I.
КРИТИЧЕСКИ
СТАТЬИ.
702
савицей, умАда привязать къ себА такого
человека. Но грусть воспоминанш не долго
занимаете донъ-Хуана.
Л е п о р е л л о .
Что жъ? вслАдъ за ней другш были.
Д о н ъ-Х у а и ъ.
Правда.
Л е п о р е л л о .
А живы будемъ, будутъ и другш.
Д о н ъ-Х у а н ъ.
И то.
На этотъ разъ онъ хочешь итти къ ЛаурА.
Но является монахъ, и отъ него наши аван
тюристы узнаютъ, что на монастырское клад
бище сейчасъ должна прШти донья-Анна,
чтобъ илакать на могилА своего мужа, уби-
таго нашвмъ героемъ. Донъ-Хуанъ усиАлъ
заметить только ея узенькую ножку; но этого
довольно для него, чтобъ решиться узнать
ее покороче; а пока онъ спбшитъ къ ЛаурА.
Лаура—актриса, жрица искусства и на-
слаждешя. Въ ней нАтъ притворства и ли-
цемАрш; она вся наружу. Молодая и пре
красная, она не думаетъ о будущемъ и жи
вете для настоящей минуты. Она вАчно
окружена мужчинами и обходится съ ними
безъ церемошй, иногда даже съ какпмъ-то
гращознымъ цинизмомъ. У ней гости; они въ
восторгА отъ ея игры въ этотъ вечеръ; только
одинъ между ними мраченъ. Это донъ-Кар-
лосъ, у , котораго донъ-Хуанъ убилъ брата.
Она сдъла пАсню («Я здАеь, Янезилья») и
сказала, что эту пАсню сочинилъ «ея вАрный
другъ, ея вАтренный любовники» донъ-Хуанъ.
Это имя приводитъ донъ-Карлоса въ бйшен-
■ство, и онъ ругаетъ его безбожникомъ и мер-
завцемъ, а ее—дурой. Она грозитъ велАть
слугамъ своимъ зарАзать его; но овъ. успо
каивается, и они мирятся. Гости уходятъ и
она говорить Карлосу:
Ты, бАшеный, останься у меня.
Ты мнА понравился; ты донъ-Хуана
Напомнить мнА, какъ выбранилъ меня
И стиснулъ зубы съ скрежетомъ.
Оставшись съ ней, Карлосъ, вмАсто лести и
любезности, заводить мрачные разговоры;
теперь ты молода, говорить онъ ей, окружена
поклонниками, а дАтъ черезъ шесть, когда
глаза твои впадутъ и сАдина блеснетъ въ косА,
что тогда съ тобой будетъ? —Этотъ человАкъ
тоже истый испанецъ, какъ и донъ-Хуанъ,
только другимъ образомъ. Онъ мраченъ и въ
молодости, мраченъ наединА съ прекрасной
женщиной, которая сказала ему, что она его
любить; къ старости же изъ него быдъ бы
готовь отличный инквизиторъ, который съ
полнымъ убйждетемъ и спокойной совАстью
жегъ бы еретиковъ и съ особеннымъ насла-
ждешемъ бичевалъ бы самого себя... Лаура
въ старости сдАлалась бы дуэньей и мастер
ски помогала бы ввАренной ея бдительности
женА проводить за носъ мужа, а, можетъ быть,
пошла бы въ монастырь: но пока она не хо-
четъ слышать о вздорА—о будущемъ.
Является донъ-Хуанъ; Лаура въ радости
бросается ему на шею; Карлосъ вызываетъ
его—и падаетъ мертвый.
Д о н ъ - Х у а н ъ . Вставай, Лаура, кончена.
Л а у р а . Что тамъ?
Убитъ? Прекрасно! въ комнатА моей!
Что дАлать мнА теперь, повАса, дьяволъ!
Куда я выброшу его?
Д о н ъ-Х у а н ъ. Выть можетъ,
Онъ живъ еще.
Л а у р а. Да! живъ! гляди, проклятый,
Ты прямо въ сердце ткыулъ —небось, не мимо.
И кровь нейдетъ изъ треугольной ранки,
А ужъ не дышитъ—каково!
Въ слАдующей сценА донъ-Хуанъ въ мо
нашеской рясА уже разговариваешь съ донь-
ей-Анв.ой. Она просить его соединить мо
литвы съ ея молитвами.
МнА, мнА молиться съ вами, донпа-Апна!
Я не достоинъ участи такой.
Я не дерзну порочными устами
Мольбу святую вашу повторять;
Я только издали съ благоговАиьемъ
Смотрю на васъ, когда,
склонившись тихо,
Вы кудри черныя на мраморъ блпдный
Разсыплете
—и мнится мнА, что тайно
Гробницу эту ангелъ посАтилъ;
Въ сиущенномъ сердц’Ь я не обрАтаю
Тогда молетй. Я дивлюсь безмолвно
И думаю: счастливь, чей хладный мраморъ
СогрАтъ ея дыхаше
51
ъ пебеснымъ
И окронленъ любви ея слезами.
Что это—языкъ коварной лести, или го-
лосъ сердца? Мы думаемъ, п то, и другое
вмАетА. Отличш людей такого рода, какъ
донъ-Хуанъ, въ томъ и состоитъ, что они
умАють быть искренно-страстными въ самой
лжи и непритворно холодными въ самой стра
сти, когда это нужно. Донъ-Хуанъ распоря
жается своими чувствами, какъ полководецъ
солдатами: не онъ у нихъ, а они у него во
власти и служатъ ему къ достижетю цАди.
Донья-Анна изумлена странностью такихъ
рАчей въ устахъ монаха; но донъ-Хуанъ
идетъ далАе и съ изумительной дерзостью
признается ей, что онъ не монахъ, но пока
прикрывается вымышленнымъ именемъ. Сце
на эта ведена съ неиостижимымъ искус-
ствомъ. Донья-Анна гонитъ его прочь, а
между тАмъ хочетъ знать, кто же онъ, и
чего онъ требуешь...
Смерти!
О, пусть умру сейчасъ у вашихъ ногъ,
Пусть бАдный прахъ мой здАсь же похоронятъ,
Не подлА праха милаго для васъ,
Не тутъ—не близко—далА гдА-нибудь,
Тамъ—у дверей—у самаго порога,