340 / 734
671
СОЧИНЕНШ В. Г. БМПЦСКАГО.
672
Сцена въ царской думе между Годуно
выми., патртрхомъ и боярами, можетъ быть,
хороша, даже превосходна только съ Пуш
кинской точки зрЬшя на участие Годунова
въ смерти царевича; если же смотреть на
нее иначе, она покажется искусственной, и
потому ложной. Но въ ней есть две превос
ходнейший черты: это р!.чь патрйарха о чу-
десахъ, творимыхъ останками царевича, и о
чудномъ исцйлеши стараго пастуха отъ сле
поты. Вторая черта—ловкий оборотъ, кото-
рымъ хитрый Шуйсшй выводить Годунова
изъ замешательства, въ какое привело его
неожиданное предложите патртрха.
Сцена на равнине, близъ Новгорода-Се-
верскаго, очень интересна своей живостью,
характеромъ Маржерета и даже пестрой
смесью языковъ и лицъ. Сцена юродиваго
на кремлевской площади можетъ быть со
чтена даже за превосходную, но только съ
Пушкинской точки з р е т я на виновную со
весть Бориса. Въ сцене подъ Севскомъ Са-
мозванецъ обрисованъ очень удачно, особен
но хороша эта черта:
С а м о з в а н е ц ъ.
Ну! обо мн_Ь какъ судятъ въ вашемъ стангЬ?
II л ъ н н и к ъ.
А говорить о милости твоей,
Что ты-дескать (будь не во гнЪвъ) и воръ,
А молодецъ.
С а м о . з в а н е ц ъ ,
смпясь.
Такъ это я на дЪл'Ь
Имъ докажу.
Въ сцене въ царскихъ палатахъ, между
Годуновымъ и Басмановымъ, оба эти лица
являются въ какомъ-то странномъ свете. Го-
дуновъ сбирается уничтожить местничество
(!!). Басмановъ этому, разумеется, радъ. Оба
они разсуждаютъ объ управлеши народомъ,
и Годуновъ окончательно решаетъ:
НЪтъ, милости не чувствуетъ народъ.
Твори добро—не скажетъ онъ спасибо;
Грабь и казни—теб* не будетъ хуже.
Басмановъ за это величаетъ его «высо-
кимъ державнымъ духомъ», желаетъ ему по
скорее управиться съ Отрепьевымъ, чтобъ
потомъ «сломить рогъ родовому боярству».
Но вотъ Ворисъ умираетъ, вотъ даетъ онъ
последнш наставленш своему наследнику;
что же особеннаго въ этихъ наставленшхъ?—
Изъ нихъ замечательно только одно:
Не изменяй теченья дЪлъ. Привычка-
Душа державъ . . .
Въ этомъ, какъ и во всемъ остальномъ,
что говорить умиравший Годуновъ своему
сыну, виденъ царь умный, способный и
опытный, который былъ бы однимъ изъ луч-
шнхъ царей русскихъ, если бъ лрестолъ до
стался ему по праву наелйдщ,—но слиш-
комъ ограниченный умъ для того, чтобъ
усидеть на захваченномъ троне...
Крикъ мужика на амвоне лобнаго места:
«вязать Борисова щенка» ужасенъ; - это го-
лосъ всего народа или, лучше сказать, го-
лосъ судьбы, обрекшей на гибель родъ не-
счастнаго честолюбца, взявшаго на себя
бремя не по силамъ... Пушкинъ непременно
хотГлъ тутъ выразить голоеь судьбы, обрек
шей на гибель родъ злодея, цареубийцы...
Можетъ быть, это было такъ; но спраши-
ваемъ: который изъ Годуновыхъ болйе тра
гическое лицо—цареубШца, наказанный за
злодЬяшя, или достойный человекъ, паднпй
за недостаткомъ гешальности? Трагическое
лицо непременно должно возбуждать къ себе
участие. Самъ Ричардъ III,—это чудовище
злодейства, возбуждаетъ къ себе участие
исполинской
мощью духа. Какъ злодей, Бо
рись не возбуждаетъ къ себе никакого уча
стия, потому что онъ—злодей мелшй, мало
душный; но, какъ человекъ замечательный,
такъ сказать, увлеченный судьбой взять роль
не по себе, онъ очень и очень возбуждаетъ
къ себе участие: видишь необходимость его
паденш и все-таки жалеешь о немъ...
Превосходно окончание трагедии. Когда
Мосальстй объявилъ народу о смерти детей
Годунова, — «народъ въ ужасе молчишь»..-
Отчего же онъ молчитъ? разве не самъ онъ
хотелъ гибели Годуновскаго рода, разве не
самъ онъ кричалъ: «вязать Борисова щен
ка»... Мосальсюй продолжаетъ: «Что жъ вы
молчите? Кричите: да здравствуешь царь Дими-
трш Ивановичъ!»—«Народъ безмолвствуешь».
Это последнее слово трагедш, заключаю
щее въ себе глубокую черту, достойную
Шекспира... Въ этомъ безмолвии народа слы-
шенъ страшный, трагичеешй голосъ новой
Немезиды, изрекающей оудъ свой надъ но
вой жертвой—надъ тЬми, кто погубилъ родъ
Годуновыхъ...
XI.
Домикъ въ НояомнЪ.—
Родословная моего
Героя
(отрывокъ изъ сатирической поэмы).—
медный Всадникъ.— Галубъ.— Египетсжа
ночи. — Анджело. — Сцена изъ Фауста.—
Пиръ во время чумы.—Моцартъ и Салье
ри.— Скупой Рыцарь.—Русалка.— Камен
ный Гость.—Сцены изъ рыцарскихъ вре-
менъ.—
Сказки:
о Царе Салтане; о Мер
твой Царевне и о Семи Богатыряхъ; о
Золотомъ Петушке; о Рыбаке и Рыбке;
о Купце Кузьме ОстолопЬ и о Работнике
его Балде. —
Ловтьсти:
Арапъ Петра Ве-
ликаго; Повести Белкииа; Пиковая Дама;—
Капитанская дочка; Дубровскш. — Лето
пись села Горохина.—Кирджали.— Исторт
Пугачевскаго бунта.—Журнальный ста
тьи.—Заключена.
При разборе остальныхъ сочинений Пуш
кина, о которыхъ нами не было еще гово-