311 / 734
613
I. КРИТИЧЕСК1Я СТАТЬИ.
614
ито было, существо доступное всему прекрас
ному, высокому, душа чистая и благородная.
Но въ то же время «онъ сердцемъ милый
былъ невежда», вечно толкуя о жизни, ни
когда не зналъ ея. Действительность на не
го не имела влшнш: его радости и печали
были создашемъ его фантазш. Онъ полюбилъ
Ольгу,—и что ему была за нужда, что она
не понимала его, что, вышедши замужъ, она
сделалась бы вторыми исправленными изда-
шемъ своей маменьки, что ей все равно было
выйти—и за поэта, товарища ея д'Ьтскихъ
игръ, и за довольнаго собой и своей лошадью
улана?—Ленсшй украсили ее достоинствами
и совершенствами, приписали ей чувства и
мысли, которыхъ ви ней не было и о кото-
рыхъ она и не заботилась. Существо доброе,
милое, веселое—-Ольга была очаровательна,
какъ и все «барышни», пока он4 еще не
сделались «барынями»; а Ленсюй видели ви
ней фею, сильфиду, романтическую мечту,
ни мало не подозревая будущей барыни. Онъ
написали «надгробный мадригалъ» старику
Ларину, въ которомъ, верный себе, безъ вся
кой иронш, умёлъ найти поэтическую сто
рону. Въ простомъ желаши Онегина под
шутить надъ ними онъ увидели и измену, и
обольщеше, и кровавую обиду. Результатами
всего этого была его смерть, заранее вос
петая ими въ туманно-романтическихъ сти
хали. Мы нисколько не оправдываемъ Оне
гина, который, какъ говоритъ поэтъ,
Былъ долженъ оказать себя
Не мячикомъ предразсуждешй,
Не пылкими мальчикомъ, бойцомъ,
Но мужемъ съ честью и умомъ,—
но тиран
1
Я и деспотизмъ светскнхъ и жи-
тейскихъ иредразсудковъ таковы, что тре-
буютъ для борьбы съ собой героевъ. Подроб
ности дуэли Онегина съ Ленскимъ—верхи
совершенства въ художественномъ отноше-
нш. Поэтъ любнлъ этотъ идеалъ, осуще
ствленный ими въ Ленскомъ, и въ прекрас-
ныхъ строфахъ оплакали его паденш:
Друзья мои, вами жаль поэта:
Во цвЪтЪ радостныхъ надеждъ,
Ихъ не свершивъ еще для св'Ьта,
Чуть изъ младенческихъ одеждъ,
Увяли! ГдЪ жаркое волненье,
ГдЪ благородное стремленье
И чувстви, и мыслей молодыхи,
Высокихн, нЪжныхн, удалыхи?
ГдЪ бурныя любви желанья,
И жажда знашй и труда,
И страхи порока и стыда,
И вы, зав'Ьтныя мечтанья,
Вы, призраки жизни неземной,
Вы, сны поэзш святой!
Быть можети, они для блага мфа
Иль хоть для славы были рожденн;
Его умолкнувшая лира
ГремучШ, непрерывный звони
Ви вЪкахи поднять могла. Поэта,
Быть можети, на етупеняхн свЪта,
Ждала высокая ступень.
Его страдальческая тЪнь,
Быть можети, унесла си собою
Святую тайну, и для насъ
Погиби животворящей гласи,
И за могильною чертою
Къ ней не домчится гимни времени,
Благословешя племени.
А можети быть и то: поэта
Обыкновенный ждали уд-Ьлъ.
Прошли бы юношества лгЬта:
Ви неми пыли души бы охладЪлн;
Во меогоми они бы изменился,
Разстался би съ музами, женился:
Въ деревнЪ, счастливь и богатъ,
Носили бы стеганный халатъ,
Узнали бы жизнь на самомъ д'ЬлЪ,
Подагру бъ въ сороки лЪтъ имЪлъ,
Пили,
ёлъ,
скучали, толстЪлъ, хирЪлъ
И, наконецъ, въ своей постели
Скончался бъ посреди дЪтей,
Плаксивыхъ бабъ и лЪкарей.
Мы убеждены, что съ Ленскимъ сбылось
бы непременно последнее. Въ немъ было
много хорошаго, но лучше всего то, что онъ
былъ молодъ и во-время для своей редута-
цш умеръ. Это не была одна изъ тёхъ на-
туръ, для которыхъ жить—значить разви
ваться и итти впередъ. Это, повторяемъ, былъ
р о м а н т и к ъ , и больше ничего. Останься
онъ живъ, Пушкину нечего было бы съ
нимъ делать, кроме какъ распространить на
целую главу то, что онъ такъ полно выска-
залъ въ одной строфе. Люди, подобные Лен
скому, при всехъ ихъ неоспоримыхъ досто-
инствахъ, не хороши темъ, что они или пе
рерождаются въ совершенныхъ филистеровъ,
или, если сохранять навсегда свой перво
начальный тишь, делаются
этим и
устарелыми
мистиками и мечтателями, которые такъ же
непрштны, какъ и старый идеальный девы,
и которые больше враги всякаго прогресса,
нежели люди просто, безъ претензШ, пош
лые. Вечно копаясь въ самихъ себе и ста-
новя себя цевтромъ м1ра, они спокойно смо-
трятъ на все, чтб делается въ м^е, и твер-
дятъ о томъ, что счастье внутри насъ, что
должно стремиться душой въ надзвездную
сторону мечташй и не думать о суетахъ этой
земли, где есть и голодъ, и нужда, и... Лен-
сше не перевелись и теперь; они только
переродились. Въ нихъ уже не осталось ни
чего, что такъ обаятельно прекрасно было
въ Ленскомъ; въ нихъ нетъ девственной чи
стоты его сердца, въ нихъ только претензш
на великость и страсть марать бумагу. Все
они поэты, и стихотворный балластъ въ жур-
налахъ доставляется одними ими. Словомъ,
это теперь самые несносные, самые пустые
и пошлые люди.
Татьяна... но мы поговоримъ о ней въ
следующей статье.
IX.
Великъ подвигъ Пушкина, что онъ пер
вый, въ своемъ романе, поэтически воспро-