Белинский В.Г. Сочинения в 4 т. Т. 3,4

I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.

лось только какъ объ историческомъ фактй:

не понятно, а потому и досадно!... Правда,

потомъ, какъ привыкли къ новому мжЬнш,

то стали повторять его и печатно, хотя и не

поняли...

Действительно, ни объ одномъ поэте не

можетъ существовать столь противополож-

ныхъ мнйшй, какъ о Державин^. Если раз-

сматривать его съ эмпирически-иеторической

точки, то каждый стяхъ его окажется чудомъ

совершенства, а самъ онъ явится однимъ

жзъ велжчайшнхъ ноэтовъ древняго и нова-

го ьйра. Если же взглянуть на него съ чисто-

эстетической точки, то можно поставить его

чуть-чуть не наравлй съ Сумароковымъ. Но

то и другое заключение равно будутъ лож

ны ж нелепы: для того-то мы и почли за

нужное предварительно сказать нисколько

сдовъ о недостаточности и ложности эмпи

рической и (отвлеченно) идеальной точки

зрйнш на искусство,

Какъ обще-человйческое искусство, такъ

искусство каждаго народа, отдельно взя

того, вйгбетъ свою исторпо, которая е ж не

что иное, какъ картина развитая иекусдава

втъ его первоначальнаго исходнаго пункта

да иосл'Ьдцяго завлючителшаго звена. По

степенность и последовательность—ааконъ

всякаго развитая. Если бы кто-нибудь напе-

чаталй въ газетахъ, что посаженное имъ въ

яемлю зерно изъ яблока взошло не стебедь-

кемъ, а прямо яблокомъ,—вей стали бы кадь

этнмъ ем'Ъяться, какъ надъ нелепостью, х о т

вы это и было нажечашю. Но когда писали

ж печатали, что л'Ьтъ черезъ тридцать яосл'Ь

первой оды Ломоносова («На взятае Хотина»)

«вился на Руси поэта, одинъ совмйстивппй

въ себ£ и Пиндара, и Горацйг, и Анакреона,

и превзошедший всЬхъ ихъ, порознь и вмй-

стй взятьтхъ,—надъ этимъ и теперь еще не

смеются, какъ надъ нелепостью...

Мы сказали выше, что ни одно стихотво-

реше Державина не выдержитъ самой сни

сходительной эстетической критики. Дей

ствительно, ничего не можетъ быть слабее

художественной стороны стихотворешЙ Дер

жавина. Содержите ихъ по большей части

составляютъ нравственный еентенцщ, рас

положенный и раснространенныя ритори

чески, въ формй разеуждешя или диссерта-

щн. Отъ этого ижогш оды его непомерно

дажнны, нетомйрно прозаичны и... непомерно

скучны. Истина еоставляетъ такъ же содер

жите ноэзш, вакъ и философш, и со сто

рожи содержания поэтическое произведете—

то же самое, что и философсшй трактата;

въ этомъ отнотпеши нйтъ никакой разницы ме

жду поэзией и мышлетемъ. Ж однако же поэзш

и мышлеше далеко не одно и то же: они рйзжо

«тдъляются другъ отъ друга своей формой,

Которая и еоставляетъ существенное свойство

каждаго. Философш или (выразимъ это по-

иитае бо.тбе общимъ терминомъ) мышлеше

дМствуетъ прямо черезъ разумъ и на раз-

умъ; и если мыслитель или ораторъ, прони

каясь эенриымъ пламежвагь кзелйдуемой имъ

истины, иногда возвышается до паеоса, нри-

бЬгаетъ къ посредству фантазш и говорить

огненнымъ яеыкомъ чувства и радужными

образами фантазш,—у него и въ такомъ

случай чувство и фантазш являются второ

степенными элементами,—нервов какъ ре

зультата глубокаго нроннкновешя въ исти

ну, раскрытую путемъ анализа, а вторая—

какъ вспомогательное средство сделать исти

ну ощутительной и видимой. Въ мышлеиш

разумъ лщомъ къ лицу становится къ мы

сли, не нуждаясь въ посредствй чувства и

фантазш, но только допуская ихъ по еоб-

ствениой волгЬ, какъ елйдствш мгновенно

охватившаго душу мыслителя увлечет«,

надъ жоторымъразумъ не перестаетъ одважоже

царить и котораго обаятельной силы онъ уже

не боится, какъ произведешя собственной

своей дидактики. Ж подобное увлечете бы-

ваетъ не опасно только тЬыъ мнелвтедямъ,

которые окрепли и закалились гимнастикой:

ве^хъ иокрововъ неносредетвеннаго пред

ставления, и которые уже не могутъ поко

ряться авторитету ощущешй, чувствъ и го-

товыхъ идей, но всегда иовЬряготъ ихъ диа

лектикой разума. Въ иоэзж, иапротивъ, фан

тазия является главной действующей силой,

черезъ которую исключительно совершается

процесеъ творчества. Поэзш разсуждастъ и

мыслить—это правда, ибо ея содержите есть

такъ яге истина, каш. и седержаше мышле-

нш; но поэзш разеуждаетъ и мыслить обра

зами и картинами, а не силлогизмами и ди

леммами. Всякое чувство и всякая мысль

должны быть выражены образно, чтобы быть

поэтическими. Некоторые аристархи, сами

писавнпе некогда стишоикм, которые въ свое

время считались недурнгаш, думали уронить

Пушнина, говоря, что его поэзш чисто зем

ная, ибо «оземленяетъ» безплотную чисто^г

идей: такой взглядъ на ноэзш обнаружж-

ваетъ въ этихъ аристархахъ решительное

отсутствш эстетическаго чувства, натуру

грубо-прозаическую и чуждую всякаго пред-

шцущетя поэзш. Нападать на поэзш за то,

что она оземленяетъ идеи,—все равно, что

нападать на математику за то, что она все

исчиеляетъ и измеряешь. Въ томъ-то и со

стоять сущность поэзш, что она безплотной

идей даетъ живой, чувственный и прекрас

ный образъ. Въ этомъ случай идея есть

только морская п&на, а поэтжчееклй обравъ—■

богиня любви и красоты, родившаяся изъ

морской пйны. Кто не одаренъ творческой

фантазий, способной превращать идеи въ