442 / 734
109
I. КРИТИЧЕСШЯ СТАТЬИ.
110
есть еще— Дворяисюй. Кто не слышалъ о
московскомъ хлебосольстве, гостенршмств'Ь
и радушш? Въ какомъ другомъ города въ
Mipi можете вы съ такимъ удобствомъ и
жениться, и пообедать, какъ въ Москв'Ь?..
Где, кроме Москвы, вы можете и служить,
и торговать, и сочинять романы, и изда
вать журналы не для чего иного, ;какъ
только для еобстьеннаго развлеченш, для
отдыха? Где лучше можете вы отдохнуть
и поправить свое здоровье, какъ не въ
Москве? Где, если не въ Москве, можете вы
много говорить о своихъ трудахъ, настоя-
щихъ и будущихъ, прослыть за д!ятельн1й-
шаго человека въ MiPe —и въ то же время
ровно ничего не делать?
Где,
кроме Москвы,
можете вы быть довольнее тбмъ, что вы ни
чего не делаете, а время проводите пре-
npiflTHO?
Оттого-то въ Москве такъ много
за’Ьзжаго празднаго народа, который соби
рается туда изъ провинцщ жуировать, ку
тить, веселиться, жениться. Оттого-то тамъ
такъ много халатовъ, венгерокъ, штатскихъ
панталонъ съ лампасами и такихъ невидан-
ныхъ сюртуковъ съ шнурами, которые, по
явившись на Невскомъ проспекте, заста
вили бы смотреть на себя съ ужасомъ все
народонаселеше Петербурга. Въ Москве
есть, говорятъ, даже ш а п к и - м у р м о л к и ,
въ роде той, которую, по увйренш москви
чей, носилъ еще Рюрикъ. Оттого-то, нако-
недъ, въ Москве только можетъ процветать
цыгансшй хоръ Ильюшки. Лицо москвича
никогда не озабочено: оно добродушно и
откровенно, и смотритъ такъ, какъ будто
хочетъ вамъ сказать: а где вы сегодня обе
даете? Кто хоть сколько-нибудь знаетъ
Москву, тотъ не можетъ не знать, что,
кроме англШскаго комфорта, есть еще и
м о с к о в с к 1 й к о м ф о р т ъ , иначе называе
мый «жизнью на распашку». Москвичи такъ
резко отличаются отъ всехъ не-москвичей,
что, напримеръ, московски! баринъ, москов
ская барыня, московская барышня, москов
ски поэтъ, московсюй мыслитель, москов
ски литераторъ, моековскьй архивный юно
ша, все это— типы, все это— слова техни
чески, решительно непонятный для техъ,
кто не живеть въ Москве. Это происходить
отъ исключительнаго положешя Москвы, въ
которое постановила ее реформа Петра Ве-
ликаго. Москва одна соединила въ себе
тройственную идею Оксфорда, Манчестера
и Реймса. Москва—городъ промышленный.
Въ Москве находится не только старейнпй,
но и лучппй руссшй университетъ, привле
кающей въ нее свежую молодежь изо всехъ
кондовъ Poccia. Хотя значительная часть
воспитанниковъ этого университета, по окон-
чаши курса, оставляетъ Москву, чтобъ хоть
что-нибудь делать на этомъ свете, но все
же изъ нихъ довольно остается и въ Мо
скве. Эти остаюнцеся, вместе съ учащи
мися, составляютъ собою особенное среднее
сословш, въ которомъ находятся люди всехъ
сословШ. Ихъ соедпняетъ и подводитъ подъ
обшдй уровень образовать или по крайней
мйрй стремлеше къ образован™. Среднее
сословш такого рола— оазисъ на песчаномъ
грунгЬ всехъ другпхъ сословШ. Таше оази
сы находятся во многихъ, если не во всехъ,
русскихъ городахъ. Въ иномъ городе та
кой оазисъ состоитъ изъ пяти, въ иномъ
и изъ одной только души, а въ некоторыхъ
городахъ и совсемъ нетъ такихъ оазисовъ
— все чистый песокъ, или чистый черноземъ,
поростшй бурьяномъ и крапивой. Къ осо
бенной чести Москвы, никакъ нельзя не
согласиться, что въ ней такихъ оазисовъ
едва ли не больше, чймъ въ какомъ-нибудь
другомъ русскомъ городе. Это происходить
отъ двухъ причинъ: во-первыхъ, отъ исклю
чительнаго положенш Москвы, чуждой вся-
каго административна™, бюрократического
и офнщальнаго характера, ея значенш и
столицы, и вместе огромнаго губернскаго
города; во-вторыхъ,— отъ вльянш Московека-
го университета. Оттого въ деле вопросовъ,
касающихся до науки, искусства, литера
туры, у москвичей больше простора, знашя.
вкуса, такта, образованности, чемъ у боль
шинства читающей и даже пишущей петер
бургской публики. Это, повторяемъ, лучшая
сторона московокаго быта. Но на свете
все такъ чудно устроено, что самое лучшее
дбло непременно должно иметь свою слабую
сторону. Кто нетъ въ м)Ре народа ученЬе
немцевъ— это известно всякому: сами мо
сквичи, по науке, не годятся немцамъ въ
ученики. Но зато и у яемцевъ есть та сла
бая сторона, что они до тридцати летъ бы-
ваютъ б у рш а м и , а остальную—и большую
половину жизни— ф и л и с т е р а м и , и по
этому не имеютъ время быть люд ь ми .
Такъ и въ Москве: люди, поставивши: обра
зованность целью своей жизни, сначала
бываютъ молодыми людьми, подающими о
себе болышя надежды, и потомъ, если во
время не выедутъ изъ Москвы, делаются
москвичами, и тогда уже перестаюгъ по
давать о себе каюя-нибудь надежды, какъ
люди, для которыхъ прошла пора обещать,
а пора исполнять еще не наступила. Даже
и молодые люди, «подаюнце о себе боль
дин надежды», въ Москве имеютъ тотъ
обнцй недоелатокъ, что часто смешиваютъ
между собой еамьш различный и противо
положный понятзя. яакъ-то стихотворство
съ деломы. фаытазш празднаго ума— съ
мышлешемь. Мяогимъ изъ нихъ (иеключе-
нш редки! стоить сочинить свою, а всего
чазце вычитать готовую теорйо или фан-