433 / 734
91
ООЧИНЕЫЯ В. Г. ВЪЛИНСКАГО.
92
когда, при осмотр^ дикихъ береговъ Фиы-
скаго залива, впервые заронилась въ душу
Великаго мысль основать здйсь столицу бу
дущей имперш. Въ этой минуй была за
ключена цЪлая поэма, обширная и грандюз-
ная; только великому поэту можно было раз
гадать и охватить все богатство ея содержа
н т этими немногими стихами:
На берегу пустынныхъ волпъ
Отоялъ Онъ, думъ великихъ полнъ,
И вдаль глядплъ...
Псредъ нимъ широко
Р'Ька неслася; бЪдный челнъ
По ней стремился одиноко;
По мшистымъ, топкимъ берегамъ
Черн'Ьли избы зд'Ьсь и тамъ,
Прнотъ убогаго чухонца;
И лЪсъ, неведомый лучамъ
Въ туманЪ сирятаннаго солнца,
Кругомъ шумЪлъ...
И думалъ Онъ:
„Отсель грозить мы будемъ шведу,
Зд^сь будетъ городъ заложенъ
На зло надменному сос'Ьду;
Природой здксь намъ суждено
Въ Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при мор*;
Сюда, по новымъ имъ волнамъ,
Вс'Ь флаги въ гости будутъ къ намъ,
И запируемъ на простор'Ь“.
Петербургъ строился экспромитомъ: въ
м^сяцъ дйлалось то, чего бы стало дЬлать
на годъ. Воля одного человека победила и
самую природу. Казалось, сама судьба, во
преки всЬмъ расчетамъ вероятностей, за
хотела забросить столицу Росгайской Импе
рш въ этотъ непршзненный и враждебный
человеку природой и климатомъ край, где
небо блёдно-зелено, тощая травка мешается
съ лолзучимъ верескомъ, сухимъ мохомъ,
болотными порослями и серыми кочками;
где царствуютъ колючая сосна и печальная
ель и не всегда нарушаетъ ихъ томитель
ное однообразш чахлая береза—это растете
севера; где болотистая испарешя и разли
тая въ воздухе сырость проникаютъ и ка-
менныя дома, и кости человека; где яетъ
ни весны, ни лета, ни зимы, но круглый
годъ свирепствуете гнилая и мокрая осень,
которая пародируетъ то весну, то лето, то
зиму... Казалось, судьба хойла, чтобы спав-
mia дотоле непробудными сномъ русеюй че-
ловЬкъ кровавыми нотомъ и отчаянной борь
бой выработали свое будущее, ибо прочны
только тяжкимъ трудомъ одержанным по
беды, только страданиями и кровью стяжан
ный завоеваний Можетъ быть, въ более бла-
голрштномъ климате, среди менее враждеб
ной природы, при отсутствии неодолимыхъ
препятствий руссшй человеки скоро возгор
дился бы своими легкими успехами, и его
энергш снова заснула бы, не успевъ даже
и проснуться вполне. И для того-то тотъ,
кто послаиъ ему были отъ Бога, были не
только царемъ и повелиткземъ, действовали
не однимъ авторитетомъ, но еще более соб
ственными примеромъ, который обезоружи
вали закоснелое невежество и веками взле
леянную лень:
То академики, то герой,
То мореплаватель, то плотники,
Онъ всеобъемлющей душой
На тронИ вечный были работники!
Несмотря на всю деятельность, которой
исторш не представляете подобнаго примера
Петербургъ, оставленный Петромъ Вели
кими, были слишкомъ бедный и ничтожный
городокъ, чтобъ объ немъ можно было го
ворить, какъ о чемъ-то важномъ. Казалось,
этому городку, обязанному своими насиль
ственными существовавший воле великаго
человека, не суждено было пережить своего
строителя. Воля одного изъ его наайдни-
ковъ могла осудить его на вечное забвете
или на ничтожное чахоточное существова-
ше... Но здесь-то и является во всеми бле ■
ске творчески! гешй Петра Великаго: его
планы, его предначертанш должны были
продолжаться вековечно. Таковы право и
сила генш: онъ кладетъ камень въ основа-
ше новому зданш и оетавляетъ его чёртежъ;
преемники дела, можетъ быть, и хойди бы
перенести зданш на другое место, да негде
имъ взять такого прочнаго камня въ осно-
ваше, а камень, положенный геншмъ, такъ
великъ, что съ человеческими силами нельзя
и мечтать сдвинуть его.
Петербургъ не могъ не продолжаться, по
тому что съ его существовавший й ен о было
связано сущеетвоваше РоссШской Имперш,
сменившей собою Московское царство. И
росъ Петербургъ не по днями, а по ча
сами.
Прошло сто лЪтъ—и юный градъ,
Полночныхъ странъ краса и диво,
Изъ тьмы лЪсовъ, изъ топи блатъ,
Вознесся пышно, горделиво.
Гд* прежде финсшй рыболовъ,
Печальный пасынокъ природы,
Одинъ у низкихъ береговъ
Бросалъ въ нев’Ьдомыя воды
Свой ветхШ неводъ; нышЬ тамъ
По оживленнымъ берегамъ
Громады стройныя теснятся
Дворцовъ и башенъ; корабли
Толпой со веЬхъ концовъ земли
Къ богатымъ пристанямъ стремятся;
Вх гранить одЪлаея Нева,
Мосты повисли надъ водами;
Темнозелеными садами
Ея покрылись острова;
И передъ младшею столицей
Главой склонилаСя Москва,
Какъ передъ новою царицей
Порфироносная вдова.
Такими образомъ Посек явилась вдругь
съ двумя столицами—старой и новой, Мо
сквой и Петербурхюмъ. Исключительность