435 / 734
95
СОЧИНЕНЫ В. Г. БЫИНСКАГО.
96
шаго ея украшены, которому Петербургъ
имйетъ полное право завидовать,—онъ, то
спускаясь подъ гору, то подымаясь въ гору,
виДЬлъ бы со всЬхъ сторонъ амфитеатры
крышъ, перем'Ьшанныхъ съ зеленью садовъ:
будь при этомъ вместо церквей минареты,
онъ счелъ бы себя перенесеннымъ въ ка
кой-нибудь восточный городъ, о которомъ чи •
талъ въ ШехерезадЬ. II это зрелище ему
понравилось бы, и онъ по крайней мгЬр6
въ продолжеше весны и лета охотно не сталъ
бы искать столицы и города тамъ, гдЬ,
взамйнъ этого, есть тише живописные ланд
шафты...
Мнопя улицы въ Москве, какъ-то: Твер
ская, Арбатская, Поварская, Никитская, обе
лигой по сторонамъ Тверского и Никигскаго
бульваровъ, состоятъ преимущественно изъ
«господскихъ» (московское слово!) домовъ.
II тутъ вы видите больше удобства, чЬмъ
огромности или изящества. Во всеми и на
всемъ печать семейственности: и удобный
домъ, обширный, но тЬмъ не менЬе для од
ного семейства, широшй дворъ, а у воротъ
въ лЪтше вечера многочисленная дворня.
ВездЬ разъединенность, особность; каждый
живетъ у себя дома и крепко отгораживается
отъ сосЬда. Это еще заметнее въ Замоскво
речье, этой чисто купеческой и мещанской
части Москвы: тамъ окна завещаны зана
весками, ворота ' на запоръ; при ударе въ
нихъ раздается сердитый лай цепной собаки,
•все мертво или, лучше сказать, сонно; домъ
или домишко похожъ на крепостцу, приго-
готовившуюся выдержать долговременную
осаду. Везде семейство, и почти нигде не
видно города!..
Въ Москве много трактировъ, и они все
гда бигкомъ набиты преимущественно т4мъ
народомъ, который въ нихъ пьетъ только
чай. Не нужно объяснять, о какомъ народе
говоримъ мы; это народъ, выпиваюпцй въ
день по пятнадцати самоваровъ,—народъ, ко
торый не можетъ жить безъ чаю, который
пять разъ пьетъ его дома и столько же
разъ въ трактпрахъ. И если бы вы посмот
рели на этотъ народъ, вы не удивились бы,
что чай не разстраиваетъ ему нервъ, не
м'йшаетъ спать, не портить зубовъ; вы по
думали бы, что онъ безнаказанно для здо
ровья можетъ пудами употреблять ошумъ...
Кондитерскихъ въ Москве мало; въ нихъ
покупаютъ много, но пос^щаютъ ихъ мало.
Гостиницы въ Москве существуютъ преиму
щественно для пргЬзжающихъ или для хо
лостой молодежи, любящей кутнуть. Об'Ьда-
ютъ въ Москве больше дома. Тамъ даже
бедные холостые’ люди по большей части
любятъ о61.дать у себя дома, верные семей
ственному характеру Москвы. Если же они
об'Ьдаютъ вне дома, то въ какомъ-нибудь
знакомомъ имъ семействе, особенно у р о д-
н ы х ъ. Вообще Москва, славная своимъ хлЬ-
босольствомъ и гостепршмствомъ, чуждается
жизни городской, общественной и любить
обедать у себя дома, с е м е й н о . Славится
своими сытными _обедами Анппйсшй кдубъ
въ Москв'Ь; но попробуйте въ немъ пообе
дать—и, несмотря на то, что вы будете си
деть между пятью стами или более человеки,
вамъ непременно покажется, что вы пообе
дали у родныхъ. Что же касается до посто
янныхъ членовъ клуба, они потому и лю
бятъ въ немъ обедать, что имъ кажется,
будто они обедаютъ у себя дома, въ своемъ
семействе. Характеръ семейственности ле-
житъ на всемъ и во всемъ московскомъ!
Родство даже до сихъ поръ играетъ великую
роль въ Москве. Тамъ никто не живетъ безъ
родни. Если вы родились бобылемъ и прВ
ехали жить въ Москву,—васъ сейчазъ же-
нятъ, и у васъ будетъ огромное родство до
семьдесятъ-седьмого колена. Не любить и не
уважать родни въ Москве считается хуже,
чемъ вольнодуметвомъ. Вы обязаны будете
знать день рожденш и именинъ по крайней
мЬре полутораста человекъ, и горе вамъ,
если вы забудете поздравить хоть одного изъ
нихъ. Это немножко хлопотно и скучно, но
ведь зато родство—священная вещь. Где
развита въ такой степени семейственность,
тамъ родство не можетъ не быть въ вели-
комъ почете. По смерти Петра Великаго
Москва сделалась убежищемъ опальныхъ
дворянъ выешаго разряда и местомъ отдох-
новешя удалившихся отъ делъ вельможъ.
Вследствщ этого она получила какой-то ари-
стократичесшй характеръ, который особенно
развился въ царствовате Екатерины Вто
рой. Кто не слышалъ о широкой, распашной
жизни вельможъ въ Москве? Кто не слы
шалъ разсказовъ о томъ, какъ въ своихъ
великолепныхъ иалатахъ ежедневно угощали
они столомъ и званаго, и незванаго, и зна-
комаго, и незяакомаго, и въ городе, и въ
деревне, где для всехъ отворяли свои пыш
ные сады? Кто не слышалъ разсказовъ о
ихъ пирахъ,—разсказовъ, похожихъ на от
рывки изъ «Тысячи и Одной Ночи»? Ви
дите ли, что Москва и тутъ осталась верна
своему древне-московскому элементу: чван
ство и чиность, распашная и потешная
жизнь въ ней нашли свой прготъ! Но съ
предшествовавшаго царствования Москва ма-
ло-по-малу начала делаться городомъ тор
говыми, промышленными и мануфактурными.
Она одеваетъ всю Россш своими бумажно
прядильными изделшми; ея отдаленныя части,
ея окрестности и ея уездъ—все это усеяно
фабриками и заводами, большими и малыми.
И въ этомъ отношенш не Петербургу т я
гаться съ нею, потому что самое ея поло-