391 / 734
7
СОЧИИЕЕПЯ В. Г. БЪЛИНСКАГО.
читаемъ не легюе очерни, не силуэты, а про
изведете, въ которомъ характеры дбйству-
ющихъ лицъ выдержаны художественно, и
въ которомъ нбтъ ничего произвольна™, но
все необходимо проястёкаетъ изъ глубокой
идеи, лежащей въ основаны произведены.
Такимъ образомъ беремъ назадъ свое выра
жены въ рецензш о «ТарантасЬ, что въ
немъ вмбстЬ съ дельными мыслями много
и парадоксовъ. Только въ ХУ и ХУ1-й гла-
вахъ авторъ «Тарантаса» говоритъ съ чи-
тателемъ отъ своего лица; и вотъ—кстати
заметить—эти-то главы больше всего сби-
ваюгъ читателя съ толку, раздвояя въ его
умб произведете графа Соллогуба и ужа
сая его множествомъ страшныхъ парадо
ксовъ. Но мы не скажемъ, чтобъ это были
парадоксы: это скорбе мнбны, съ которыми
нельзя согласиться безусловно и который
вызываютъ на споръ. Послбднее обстоятель
ство даетъ имъ полное право на книжное
существоваше; съ чбмъ можно спорить и что
стоитъ спора,—то имбетъ право быть напи
санными и напечатанными. Есть книги, имб-
ющы удивительную способность смертельно
наскучать читателю, даже говоря все истину
и правду, съ которой читатель вполнб со
глашается; и, наоборотъ, есть книги, кото
рый имбютъ еще болбе удивительную спо
собность заинтересовать и завлечь читателя
именно противоположностью ихъ направле
ны съ его уббждеными; онб служатъ для
читателя повбркой его собственныхъ вбро-
вашй, потому что, прочитавъ такую книгу,
они или вовсе отказывается отъ своего убе
ждены, или умбряетъ его, или, наконецъ, еще
болбе въ немъ утверждается. Такой книгб
охотно можно простить даже и парадоксы,
тбмъ болбе, если они искренны, и авторъ
ихъ далекъ отъ того, чтобъ подозревать въ
нихъ парадоксы. Вотъ другое дбло —пара
доксы умышленные, порожденные эгоисти
ческими желашемъ поддержать вошющую
ложь въ пользу касты или лица: таше пара
доксы не стоятъ опровержешя и спора: пре
зрительная насмешка—единственное достой
ное ихъ наказате...
Не будемъ пускаться въ изслбдованы—
къ какому роду и виду поэтическихъ про
изведено! принадлежитъ «Тарантасъ». Въ
наше время, слава Богу, признается въ мфб
изящнаго только одинъ родъ—х о р о ш 1й,
запечатленный талантомъ и умомъ, а обо
всехъ другихъ родахъ и видахъ теперь
никто не заботится. Наше время вполне
прпнимаетъ глубоко мудрое правило Воль
тера: «все роды хороши, кроме скучнаго».
Но мы въ отношены къ этому правилу го
раздо последовательнее самого Вольтера, ко
торый противоречили своему собственному
принципу, держась предашй и. повбрШ фран-
цузскаго псевдо-классицизма. Къ правилу
Вольтера: «веб роды хороши, кроме сьуч-
наго», наше время настоятельно ирибавляетъ
следующее дополнены: «и несовременнаго»,
■—такъ что полное правило будетъ: «веб
роды хороши, кроме скучнаго и несовремен
наго». Поэтому мы если не признаемъ бе
зусловно хорошими всего, чт5 имело огром
ный успехи въ свое время, то во всеми
этомъ видимъ хороппя стороны, смотря на
предметъсъ и с т о р и ч е с к о й точки. Вслбд-
CTBie
этого, удивляясь великими генымъ
Данте, Шекспира, Сервавтеса, наше время
не отрицаетъ заслуги Корнеля, Расина и
Мольера; не становясь на колени передъ
Ломоносовыми, Державиными, Озеровыми,
Карамзиными, не видя въ нихъ слишкомъ
многаго для себя собственно,—теми съ не-
меньшимъ уважешемъ произпоситъ имена
ихъ, какъ людей, которыхъ творены въ ихъ
время были современно хороши, т. е. удо
влетворяли потребностями ихъ современни-
ковъ. Чисто художественная критика, педо-
пускающая историческаго взгляда, теперь
никуда не годится, какъ односторонняя, при
страстная и неблагодарная. Художественность
и теперь великое качество литературныхъ
произведешй; но если при ней нбтъ каче
ства, закдючающагося въ духб современности,
она уже не можетъ сильно увлекать наеъ.
Поэтому теперь посредственно-художествен
ное произведете, но которое даетъ толчокъ
общественному сознанш, будить вопросы или
рбшаетъ ихъ, гораздо важнбе самаго худо-
жественнаго произведены, ничего не дающаго
сознашю внб сферы художества. Вообще
наши вбкъ—в1жъ рефлексы, мысли, тре-
вожныхъ вопросовъ, а не искусства. Ска
жемъ болбе: наши вбкъ враждебенъ чистому
искусству, и чистое искусство невозможно
въ немъ. Какъ во веб критическая эпохи,
эпохи разложены жизни, отрицаны стараго
при одномъ предчувствы новаго, теперь
искусство—не господинъ, а рабъ: оно слу
жить постороннймъ для него цблямъ.
Мы сказали, что «Тарантасъ» графа Сол
логуба—произведете художественное, но къ
этому должны прибавить, что оно въ то же
время и современное произведете,—что со
ставляете одно изъ важнбйпшхъ его доето-
инствъ, которому обязано оно своимъ не-
обыкновеннымъ успбхомъ. Следовательно,
«Тарантасъ»—художественное произведете
въ современномъ значенш этого слова. От
того въ него вошли не только разсуждены
между действующими лицами, но и цблыя
диссертащи. Оттого оно—не романъ, не по
весть, не очеркъ, не трактатъ, не изслбдо-
ваше, но то и другое, и третье вмбстб. Пусть
называетъ его каждый какъ кому угодно:
тутъ дбло въ дблб, а не въ названы. «Та-
&