711 / 734
647
п и о
Ь М А.
648
Mipe?
Основа релийозности есть пштизмъ, бла-
гогов'Ьнш, страхъ БожШ... Приглядитесь попри
стальнее, и вы убедитесь, что это по натуре
глубоко атеистичесйй народъ. Въ немъ еще
много суеверш, но нетъ следа релийозности.
CyeBepie
проходить съ успехами цивилизацш,
но релипозность часто уживается и съ ними;
живой примерь—Францш, где и теперь много
искреннихъ католиковъ между людьми просве
щенными и образованными, и где мнойе, отло
жившись отъ христтнства, все еще упорно
стоять за какого-то Бога. PyccKiñ народъ не
таковъ: мистическая экзальтация не въ его на-
туре, у него елишкомъ много для этого здра-
ваго смысла, ясности и положительности въ уме,
и вотъ въ этомъ-то, можетъ быть, огромность
историческихъ судебъ его въ будущемъ. Рели
позность не привилась въ немъ даже къ ду
ховенству, ибо несколько отдельныхъ исклю-
чительныхъ личностей, отличавшихся тихою,
холодною, аскетическою созерцательностью, ни
чего не доказываютъ. Большинство же нашего
духовенства отличалось... схоластическимъ пе-
дантизмомъ да дикимъ невежествомъ. Его трехъ
обвинить въ релийозной нетерпимости и фана
тизме; но скорей можно похвалить за образцо
вый индеферентизмъ въ деле веры. Религюз-
ность проявилась у насъ только въ расколь-
ничьихъ сектахъ, столь противоположныхъ по
духу своему массе народа и столь ничтожныхъ
предъ нею числительно.
„Не буду распространяться о вашемъ ди
фирамбе любовной связи русскаго народа къ
его владыкамъ. Скажу прямо: этотъ дифирамбъ
ни въ комъ не встретилъ себе сочувствия и
уронилъ васъ въ глазахъ далее людей, въ дру-
гихъ отношеншхъ очень близкихъ къ вамл. по
направление. Что касается до меня лично, то
предоставляю вашей совести упиваться еозер-
цашемъ божественной красоты самодержавие
(оно покойно, да, говорятъ, и выгодно для васъ),
только продолжайте благоразумно созерцать
его изъ вашего прекраснаго далека: вблизи-то
оно не такъ прекрасно и не такъ безопасно...
„Замечу одно: когда европейцомъ, особенно
католикомъ, овладеешь релийозный духъ, онъ
делается обличителемъ неправой власти, по
добно еврейскимъ пророкамъ, обличавшимъ
беззакошя сильныхъ земли. У насъ же наобо-
ротъ: постигаетъ человека (даже порядочнаго)
болезнь, известная у врачей психттровъ подъ
именемъ religiosa manía, онъ тотчасъ же зем
ному богу подкурить более, нежели небесному,
да еще и такъ хватить черезъ край, что тотъ
и хотелъ бы его наградить за рабское усердш,
да видитъ, что этимъ окомпрометировалъ бы
себя въ глазахъ общества... Бестия нашъ братъ
русстй человекъ!..
„Вспомнилъ я еще, что въ вашей книге вы
утверждаете за великую и неоспоримую истину,
будто простому народу грамота не только не
полезна, но положительно вредна. Что сказать
вамъ на это? Да простить вамъ вашъ Визан-
ййсюй богъ за эту ВизантШскую мысль, если
только, передавши ее бумаге, вы не знали, что
говорили. Но, можетъ быть, вы скажете: „поло-
жимъ, что я заблуждался, и все мои мысли
ложь; но почему отнимахотъ у меня право за-
бяуждаться и не хотятъ верить искренности
моихъ заблуждетй?“ Потому, отвечаю я вамъ,
что подобное направлеше въ Россш давно уже
не новость. Даже еще недавно оно было вполне
исчерпано Буралкомъ съ брапего. Конечно, въ
вашей книге более ума и даже таланта (хотя
того и другого не очень богато въ ней), чемъ
въ ихъ сочиненшхъ, но зато они развили об
щее имъ съ вами учете съ большой энерйей
и большой последовательностью, смело дошли
до его последнихъ результатовъ; все отдали
Византайскому богу, ничего не оставили сатане,
тогда какъ вы, желая поставить по свече тому
и другому, впали въ противореча, отстаивая,.
напримеръ, Пушкина, литературу и театръ,
которые съ вашей точки зрешя, если бы вы.
только имели добросовестность быть последо-
вательнымъ, нисколько не могутъ служить къ
спасенш души, но много могутъ служить къ
ея погибели... Чья же голова могла переварить
мысль о тожественности Гоголя съ Бурачкомъ?
Вы елишкомъ высоко поставили себя во мненш
русской публики, чтобы она могла верить въ
васъ искренности подобныхъ убеждешй. Что
кажется естественнымъ въ глупцахъ, то не мо
жетъ казаться такимъ въ гешальномъ чело
веке. Некоторые остановились, было, на мысли,
что ваша книга есть плодъ уметвеннаго раз-
стройства, близкаго къ положительному сума-
сшествш. Но они скоро отступились отъ такого
заключенш: ясно, что книга писана не день,
не неделю, не месяцъ, а можетъ быть, годъ„.
два или три; въ ней есть связь, сквозь небреж
ное изложеше проглядываетъ обдуманность, а
гимнъ властямъ предержащимъ хорошо устраи-
ваетъ земное положете набожнаго автора. Вотъ
почему въ Петербурге распространился слухъ,
будто вы написали эту книгу съ целью попасть
въ наставники къ сыну Наследника. Еще прежде
въ Петербурге сделалось известнымъ письмо
ваше къ Уварову, где вы говорите съ огорче-
темъ, что вашимъ сочиненшмъ въ Россш даютъ
превратный толкъ, затемъ обнаруживаете не
довольства своими прежними произведеньями
и объявляете, что только тогда останетесь до
вольны своими сочиненшми, когда тотъ, кото
рый и т. д. Теперь судите сами, молено ли уди
вляться тому, что ваша книга уронила васъ
въ глазахъ публики и какъ писателя, и еще
более какъ человека?..
Вы, сколько я вижу, не совсемъ хорошо
понимаете русскую публику. Ея характеръ опре
деляется положешемъ русскаго общества, въ
которомъ кипятъ и рвутся наружу свежш силы,
но сдавленный тяжелымъ гнетомъ, не находя
исхода, производить только уныте, тоску, апа-
тпо. Только въ одной литературе, несмотря на
татарскую цензуру, есть еще жизнь и движете
впередъ. Вотъ почему зваше писателя у насъ
такъ почетно, почему у насъ такъ легокъ ли
тературный успехъ даже при маленькомъ та
ланте. Титло поэта, зваше литератора у васъ
давно уже затмили мишуру эполетъ и разно-
цветныхъ мундировъ. И вотъ почему у насъ
въ особенности награждается общимъ внима-
шемъ всякое, такъ-называемое, либеральное
направлен] е, даже и при бедности таланта, и
почему такъ скоро падаетъ популярность ве-
ликихъ талантовъ, отдающихъ себя, ишеренно
или неискренно, въ уелужеше православно, са
модержавно и народности. Разительный при
мерь Пушкина, которому стоило только напи
сать два, три верноподданническихъ стихотво-
решя и надеть камеръ-юнкерскую ливрею, что
бы вдругъ лишиться народной любви. И вы
сильно ошибаетесь, если не шутя думаете, что
ваша книга пала не отъ ея дурного направле-
нш, а отъ резкости истинъ, будто бы выска-
занныхъ вами всемъ и каждому. Положимъ,
вы могли это думать о пишущей братш, но
публика-то какъ могла попасть въ эту кате
горию? Неужели въ
Ревизоры
и
Мертвыхъ Ду-
тахъ
вы менее резки, съ меньшею истиною и
талантомъ и менее горькш правды высказали