377 / 734
745
Т В А Т Р
Ъ.
746
пгамъ обществомъ, котораго онъ никогда и
soffcH-fe не"видывалъ и ельГкоторымъ у^него
н4тъ ничего общаго. Онъ почитаетъ сеёя
образованным^
чрлов
'Ь
комъ
и
,
уолышавъ о
Сицилш, сейчасъ захотЬлъ узнать, говорить
ли тамъ «барышни »■гю-французски/Барыш-
ни,1гфранцузсшй языкъ и обхождеше высша-
го общества—въ ятомъ для него и смысдъ
жизни, и цель жизни, и кроме этого для
него ничто не существуете. Много попа
дается Анучкиныхъ на б4ломъ св^тй: они-то
громче всйхъ хлопаютъ актерамъ и вызы-
ваютъ ихъ; они-то восхищаются всякимъ
плоскямъ и грубымъ двусмыс.тиемъ въ во
девиле и осуждаютъ пьесы за неприличный
тонъ; они-то не любятъ ни на сцене, ни
въ книгахъ людей низкаго званш и грубыхъ
выражешй. Анучкинъ—въ вьющей степени
типическое лицо, для предетавлешя котораго
на театр/Ь нужно много ума и таланта. Пя
тое действующее лицо—Я и ч н и ц а (Акзе-
куторъ). Это—челокЬкъ грубый, матершль-
ный; но онъ живете и служить въ Петер
бурге—стало быть, не похожъ на провин-
щальнаго медведя. Вообще для хорошаго
выполнения ролей, созданныхъ Гоголемъ, ак
терамъ всего нужнее наивность, отсутствю
всякаго желанш и усшня смешить. Если
человекъ имеете смешную или слабую сто
рону, онъ тЕмъ и возбуждаете смехъ, что
не предполагаете въ. себе ничего смепгаого
или страннаго. Въ обществе никто не ста
нете стараться смешить другихъ на свой
счетъ, а 'сцена должна быть зеркаломъ об
щества...
Лицо С в а х и въ «Женитьбе»—одно изъ
самыхъ живыхъ и типическихъ создав^ Го
голя. Бойкость, яркость движетй, трещеточ-
ньтй разговоръ должны быть прежде всего
схвачены актрисой, выполняющей эту роль;
малейшая вялость, тяжеловатость сейчасъ
испортятъ дело. Это баба, наметавшаяся въ
своемъ ремесле; ея не разстроитъ никакое об
стоятельство, не смутить никакое возраже-
nie; у нея готовь ответь на всяюй вопросъ.
Невеста спрашиваете сваху про одного изъ
жениховъ. не пьете ли онъ. «А пьете, не
прекословлю, пьете! Нто же делать? ужъ
онъ титулярный советнику зато такой ти-
xiñ. какъ шелкъ», отвечаете сваха и, въ
утешете, прибавляете: «Впрочемъ, что же
такого, что иной разъ выпьете лишнее?
Ведь не всю же нед'Ьлю пьянъ—иной день
выберется и трезвый.» Про другого она го
ворите: «Немножко заикается, зато ужъ
такой скромный.»
Сколько юмора, какой языкъ, каше ха
рактеры, какая типическая верность натуре!
Но, увы, словно нетопыри прекраснымъ зда-
шемъ овладели нашей сценой пошлыя ко-
медш съ пряничной любовью и неизбежной
свадьбой! Это называется у насъ «сюже-
томъ». Смотря на наши комедш и водевили
и принимая йхъ за выражеше действитель
ности, вы подумаете, что наше общество
только и занимается, что любовью, только
и живете и дышите, что ею! И какой лю
бовью—безкорыетной, безъ всякаго расчета
на приданое, на связи и покровительство!..
Ломоносовъ,. или жизнь и поэзт.
Драматическая
повгъсть въ пяти дгвйствшхъ, въ прозгь и ста-
хахъ, соч. Н. А. Полевого. Дпйствге первое:
рыбакъ
;
дпйствге второе:
иоэтъ;
дпйствге
третье:
цини жизни;
дпйствге четвертое:
поэтъ
и
люди
;
дпйствге пятое:
ведший
челов
-
вкъ
.
Полевой и Ободовсшй завладели сценой
Александринскаго театра, вниматемъ и вос-
торгомъ его публики. И если нельзя не
завидовать лаврамъ этихъ достойныхъ дра-
матурговъ, то нельзя не завидовать и
счастью публики Александринскаго театра;
она счастливее и анпййской публики, которая
имела"одного только Шекспира, и германской,
которая имела одного только ГПиллера. она,
въ лице Полевого и Ободовскаго, имй-
етъ вдругъ и Шекспира, и Шиллера! По
левой—это Шекспиръ публики Александрин
скаго театра, Ободовсшй это ея ПГиллеръ.
Первый отличается разпообразшмъ своего
гейш и глубокимъ знашемъ сердца чело-
вЪческаго; второй—пзбыткомъ лирическаго
чувства, которое такъ и хлететъ у него
край гготокомъ огнедышащей лавы.
Тамъ, гдЪ у Полевого не хватаетъ генш
или оказывается недостатокъ въ сердцеве-
д£нш, онъ обыкновенно прибегаетъ къ ба-
летнымъ сценамъ и, подъ звуки жалобно
протяжной музыки, устраиваетъ патетичесшя
сцены разставанш нежныхъ детей съ дра
жайшими родителями или вернаго супруга
съ обожаемой супругой. Тамъ, где у Обо
довскаго изсякаетъ на минуту самородный
источникъ бурно-пламеннаго чувства, онъ
прибегаетъ къ пляске, заставляя героя
(а иногда и героиню) патетически-патрюти-
ческой драмы отхватывать въ присядку
какой-нибудь нацюнальный танецъ. Обви-
няютъ Ободовскаго въ подражании Поле
вому; но ведь и Шиллеръ подражалъ
Шекспиру! Обвиняютъ Полевого въ похи-
щешяхъ у Шекспира, Шиллера, Гёте, Моль
ера, Гюго, Дюма и прочихъ; но это не
только не похищешя—даже не заимствова-
шя; известно, что Шекспиръ бралъ свое,
где не находилъ его: то же делаете и По
левой, въ качестве Шекспира Александрин
скаго театра. Полевой пишетъ и драмы, и
комедш, и водевили; Шекспиръ писалъ
только драмы и комедш: стало быть, гешй
Полевого еще разнообразнее, чемъ гешй