210 / 734
411
СОЧИНЕНЫ В. Г. БМННСКАГО.
■быль однимъ изъ величайшихъ поэтовъ
Mipa.
Опыты въ легкой поэзш предшественниновъ
Ломоносова и Сумарокова были маловажны,
по словамъ Батюшкова: стало быть, опыты
Ломоносова и Сумарокова были уже не мало
важны. Но что же л е г к а г о написалъ Ло
моносове и чтб же порядочнаго сочннилъ
Сумарокове?.. И такъ смотрйлъ на" русскую
литературу человеке, знакомый съ француз
ской, немецкой, итальянской, аныййской (?)
и латинской литературами, въ подлиннике
читавипй Руссо, Шенье, Шиллера, Петрар
ку, Тасса, Арюста, Байрона (?), Тибулла и
Овпдш!.. Но всего поразительнее въ нтомъ
отношены «Письмо» Батюшкова «къ И. М.
И. А.
о сочиненшхъ г. Муравьева». Дело
идете о сочиненшхъ Михаила Никитича Му
равьева, бывшаго товарища министра на-
.роднаго просвещены, иопечителя Москов-
скаго университета; онъ родился въ 1757,
а умеръ въ 1827 году, и оставилъ после
•себя память бдагороднаго человека и страст
ного любителя словесности. Какъ писатель,
М. Н. Муравьевъ принадлежадъ къ Ломоно
совской школ!;. Слогъ и языкъ его не Ка-
рамзинскШ, хотя и казался для своего вре
мени образцовыми Въ сочиненшхъ его дей
ствительно видно много любви къ просв^
щенно, душа добрая и честная, характеръ
•благородный; но особенно дитературнаго или
зстетическаго достоинства они не имйють.
Когда вышли въ св'Ьтъ сочинены Муравьева,
изданнын послй смерти его подъ титуломъ:
«Опыты нсторш словесности и нравоучевш»,
—Батюшковъ написалъ письмо, о которомъ
мы упомянули выше. Въ этомъ письмЬ онъ
горько упрекаете тогдашнихъ журналистовъ
за вхъ молчаше о такой превосходной кни
ге, каковы сочинены Муравьева. Ьъ числЬ
этихъ сочинеий, состояшихъ изъ отдель
ныхъ статей, есть нисколько такъ-называе-
мыхъ «разговоровъ въ царствЬ мертвыхъ»,
въ которыхъ авторъ пренаивно сводитъ Ро
мула съ Шемъ, Карла Великаго—съ Влади-
мфомъ, Горашя—съ Кантемиромъ и заста-
. вляетъ ихъ снорить, а къ концу спора со
гласиться, что Россы не уступаетъ въ силЬ
и просвещены ни одному народу въ
Mipb...
Батюшковъ въ восторге отъ зтихъ мертвыхъ
разговоровъ: онъ отдаетъ имъ преимущество
даже иередъ разговорами Фонтенеля. «Фран-
цузсшй писатель (говорить онъ) гонялся
единственно за остроумшмъ: дЬйствующы
лица въ его разговорахъ разрЬшаютъ какую-
нибудь истину блестящими словами; они, ка
жется намъ, любуются сами тЬмъ, чт5 ска
зали. Подъ перомъ Фонтенеля нерЬдко древ-
Hie
герои преображаются въ придворныхъ
Людовикова времени и напоминаютъ намъ
живо учтивыхъ Пастухове того же автора,
которымъ недостаетъ парика, манжетъ и
красныхъ кабдуковъ, чтобъ шаркать въ ко
ролевской передней, какъ замЬчаетъ Воль-
теръ—не помню въ которомъ ыЬсгЬ. ЗдЬсь
совершенно тому противное; всякое лицо
говорить приличнымъ ему языкомъ, и а в
торъ знакомить насъ, какъ будто невольно,
съ Рюрикомъ, съ Карломъ Великимъ, сь
Кантемиромъ, съ Горащемъ и проч.»—Но,
увы!—именно этого-то и нЬтъ въ разгово
рахъ Муравьева. Исторические собеседники
Фентенеля похожи по крайней мЬрЬ хоть
на придворныхъ Людовика XIV, а герои
Муравьева решительно ни на кого не по
хожи, даже просто на людей. Вообще Еа-
тюшковъ прославляетъ Муравьева какъ-то
риторически: иначе чЬмъ объяснить эту схо
ластическую фразу «онъ любилъ отечество
и славу его, какъ Цпцероиъ любилъ Римъ».
Есть еще у Муравьева рядъ стиховъ нрав-
ственнаго содержашя, названныхъ у него
общимъ именемъ «Обитатель Предм’Ьстш>.
Языкъ этихъ статеекъ довольно чисть и бли
же подходить къ Карамзинскому, чЬмъ къ
Ломоносовскому; содержаше много говорить
въ пользу автора, какъ человека съ самы
ми добрыми расположениями души и сердца;
но и все тутъ: ни идей, ни воззрйшй, ни
картинъ, ни слога. Батюшковъ говорить:
«Сш разговоры (мертвыхъ) и Письма Оби
тателя Предм^сты могутъ заменить въ ру-
кахъ наставниковъ лучппя произведены ино-
странныхъ писателей.» Вотъ какъ!.. Вообще
давно уже замечено, что у насъ на святой
Руси не умеютъ въ мйру ни похвалить, ни
похулить: если превозносить начиутъ, такъ
уже выше леса стоячаго, а если бранить,
такъ уже прямо втопчутъ въ грязь... «Другш
отрывки (продолжаетъ Батюшковъ) принад
лежать къ высшему роду словесности. Между
ними повесть «Оскольдъ», въ которой авторъ
изображаетъ походъ северныхъ народовъ на
Царьградъ, блистаетъ красотами.» Какими
же?—Красотами самой натянутой и надутой
риторики. Къ числу такихъ повйстей-почмъ
принадлежать: «Кадмъ и Гармоны», «Поли-
доръ, сынъ Кадма и Гармоны» Хераскова,
«Мареа Посадница» Карамзина. Самъ Ба
тюшковъ написалъ пренелепую вещь въ та-
комъ же духй: она называется «Предславъ
и Добрыня, старинная повесть». Въ заклю
чены статьи своей о сочиненшхъ Муравьева
Батюшковъ выписываетъ эти стихи разбн-
раемаго имъ автора:
Ты (муза) утро дней моихъ прилежно по
сещала,
Почто жъ печальная распространилась мгла,
И ясный полдень мой покрыла черной тенью!
Иль лавровъ по следамъ твоимъ не соберу
И
въ песняхъ не прейду къ другомупоколенью
Или я весь умру?
«Петь (восклицаете Батюшковъ), мы на
деемся, что сердце человеческое безсмертно.
412