8 / 734
7
С0ЧИНЕН1Я В. Г. ВЪЛИНСКАГО.
8-'
виня, ни того, что будетъ съ нимъ завтра,
судя по вчера. И между т'Ьмъ, хотя его зав
тра и всегда заключено въ его вчера, одна
ко завтра никогда не походить на вчера,
если только общество живетъ исторической,
а не одной эмпирической жизнью.
Целый циклъ жизни отжила наша Русь,
и возрожденная, преображенная Петромъ Ве-
дикимъ, начала новый циклъ жизни. Пер
вый продолжался бол'Ье восьми вЪковъ; отъ
начала второго едва прошло одно столеты:
но, Боже мой, какая неизмеримая разница
въ значеши и объем!} жизни, выраженныхъ
этими восемью веками и этимъ однимъ вй-
комъ! Иногда въ жизни одного человека
бываетъ день такого полнаго блаженства и
такого глубокаго смысла, что передъ этимъ
днемъ все остальные годы жизни его, какъ
бы они многочисленны ни были, кажутся
только мгновенымъ какого-то темнаго, смут-
наго и тяжелаго сна. То же самое бываетъ
и съ народами; то же самое было и съ
Русью. Здесь мы опять должны сделать ого
ворку, чтобъ добрые люди, любяпце толко
вать навыворотъ чужш мысли, не вздумали
буквально понять нашего сравнены: единич
ный человекъ (индивидуумъ) и народъ—не
одно и то же, какъ и счастливый день въ
жизни человека и великая эпоха въ исто-
рш народа—не одно и то же. Подвигъ Пе
тра Великаго не ограничился днями его
царствованш, но совершался и после его смер
ти, совершается теперь, и будетъ безконеч-
но совершаться въ грядущихъ временахъ, и
все въ более громадныхъ размерахъ, всевъ
болынемъ блеске и большей славе... И до
Петра Великаго текло время, и покол!шя
сменялись поколеншми; но эта смена состоя
ла только въ томъ, что старики умирали, а
дети заступали ихъ место на арене жизни,
а не въ живой последовательности живыхъ
идей. Поколете сменялось поколетемъ, а идеи
оставались все те же, и последующее поко
л е т е такъ же походило на предшествующее,
какъ одинъ листокъ походитъ на тысячи дру-
гихъ листьевъ одного и того же дерева. Пра
внуки венчался въ нарядномъ кафтане пра
деда, а внучка—въ той же телогрейке, въ
которой венчалась ея бабушка, и все те же
тутъ свахи, те же дружки, те же пиры и
проч... Ходъ временя измерялся круговраще-
нымъ планеты, ея вечной весной, за которой
всегда следовали лето, осень и зима, да еще
лицами и именами, а не идеями,—случай
ными фактами, а не стройными развитыми.
Война или потрясала на время внешнее бла-
годенствы государства, или укрепляла и рас
ширяла его извне, а внутри все оставалось
неизменнымъ... Явился исполинъ-преобразо-
ватель, привили къ плодородной и девствен
ной почве русской натуры зерно европейской
жизни,—и съ неболынимъ въ столеты Русь,
пережила несколько столетШ. Развиты Руси и
доселе носитъ на себе отпечатокъ могучаго ха •
рактера ея преобразованы: она растетъ не по
днями, а по часами, какъ ея сказочные бога
тыри. Изъ многихъ сторонъ возьмемъ бли
жайшую къ предмету нашей статьи—лите
ратуру по отнопышю къ обществу: давно ли
завелась она у насъ, а уже сколько слоевъ
оселось на дне ея недавняго прошодшаго,
сколько поколешй резко обозначилось въ,
сфере ея движенш! И теперь еще на Руси
есть целая публика, хотя и небольшая, кото
рая отъ всей души убеждена, что Ломоно-
совъ «нашихъ странъ Малербъ и Пиндару
подобенъ», что Херасковъ—«наши Гомеръ,
воспевппй древни брани, Россш торжество,,
падете Казани», что Сумароковъ въ прит-
чахъ победили Лафонтена, а въ трагедшхъ.
далеко оставили за собой Корнеля, и Ра
сина, и Вольтера, и что съ этими тремя по
этами кончился цветупцй веки российской,
словесности. Поклонники Державина уже хо
лоднее къ нимъ, хотя все еще высоко ста-
вятъ ихъ въ своемъ понятш: известно, что
Державинъ съ горестью признавался, «сколь
трудно соединить плавность Хераскова съ
силой стиховъ Петрова». Вообще до Карам
зина особенно трудно проследить изменены
литературныхъ поняттй въ поколешяхъ; но
съ Карамзиными начинается совершенно но
вая литература и совершенно новое обще
ство; къ стукотне громкихъ одъ до того при
слушались, что ужъ больше писали и хва
лили ихъ (и то по преданш), чемъ читали;:
плакали надъ «Бедной Лизой», твердили
нежные стихи ея творца «Пой во мраке
тихой рощи, нежный, кротшй соловей», «Кто
моги любить такъ страстно» и пр.; зачиты
вали до лоскутковъ книжки умно, ловко и
талантливо составляемаго ими «Вестника
Европы»; въ умныхъ, прекрасно по своему
времени, обработанныхъ стихахъ Дмитрыва
думали видеть бездну поэзш... Литератур
ное поколете до Карамзина было т о р ж е
с т в е н н о е ; парадъ и иллюминацш были
неисчерпаемымъ источникомъ его вдохнове-
шй, его громкихъ одъ. Остроумный Дми-
трывъ метко и ловко характеризовалъ это
поколете въ своей прекрасной сатире «Чу
жой Толкъ». Следовавшее затЬмъ поколете-
было ч у в с т в и т е л ь н о е : оно охало, про
ливало токи слезны и воздыхало въ стихахъ
и въ прозе. Любовь заменила славу, мирто
вые венки вытеснили лавровые, горлицы
своимъ томнымъ воркованымъ заглушали
громшй клектъ орловъ. Права на любовь
состояли въ нежности, въ одной нежности.
Счастливый любовникъ восклицалъ своей
Хлое: «Мы желали—и свершилось!» Не
счастный, отъ разлуки, или отъ измены,.