292-293 / 338
281
Александра Лаухина-Холтобина
СОЛДАТИК
В современной квартире Саниных было празднично и светло.
Пахло вкусным домашним печеньем, работал только что куплен-
ный цветной телевизор. Казалась, радостью светились все углы, и
негде было притаиться ни грусти, ни печали. Если бы только не
эта передача о войне. На экране под строгий и волнующий голос
знакомого диктора воинские составы увозили на фронт солдат,
обречено смотрели им вслед заплаканные женщины, крепче при-
жимая к себе ребятишек, будто боясь разлуки и с ними.
"Все так и было", - глядя на эту прощальную суматоху, думала
расстроенная хозяйка дома, и непрошанные слезы двумя быстры-
ми ручейками вытекали у нее из-под очков. Она всегда плакала,
когда (в какой уже раз!) слушала рассказ о войне. Вспоминалось
что-нибудь свое, невыносимо горькое, что когда-то обожгло
сердце и не ушло из памяти за долгие годы. Сейчас ей припо-
мнился как раз один из таких случаев, возвративший ее в далекое
военное детство.
Тогда она была еще не ЗоейИвановной, а просто 10-летней де-
вочкой Зойкой. Жива была и ее бабушка Пелагея, которой тогда
было столько лет, сколько сейчас самой Зое Ивановне. Она-то,
бабушкаПелагея и снарядила Зойку на станциюпроменять моло-
ко на солдатское мыло. В то время все село добывало его таким
способом. Все понимали обоюдную пользу такого обмена и ни
капли не удивлялись. У каждого бойца семья страдала без мыла, и
у каждой семьи на фронте был солдат, которому не мешало по-
пить свежего деревенского молока. Поезда увозили солдат на пе-
редовую, и они с радостью отдавали свои мыльные пайки населе-
нию.
В тот день бабушка Поля налила молока в трехлитровую стек-
лянную бутыль; называвшуюся почему-то четвертью, поставила
ее на ведро, чтобы удобнее было нести, и сказала внучке:
- Может, нынче тебе повезет, принесешь подходящий обмы-
лок, а не кленовый листик.
- Скажите за такой спасибо, - огрызнулась Зойка.
- Ну, беги, беги, а то к поезду опоздаешь, - примирительно
бросила старая. И Зойка бросилась догонять подруг. До стан-
ции было версты три. Но что такое три версты для ее длинных
280
Александра Лаухина-Холтобина
пашню, гладя меня по голове. Даже не верилось, что платок, ко-
торым она вытирает вспотевшее лицо, минуту назад метеором
пронесся по пашне. Вскоре все поле знало об этом происшест-
вии, да еще с разными добавлениями.
Мы долго смеялись. Может, с тех пор и оценил я выражение,
что юмор резерв души человеческой, и что самый прекрасный
смех - это смех над собой. Потому, наверно, у охотников и много
веселых выдумок: они вполне компенсируют все их неудачи.