250-251 / 338
239
Александра Лаухина-Холтобина
заходят в каждый двор и выгоняют скотину. Дошла очередь до
нас. К дому подошел один из вояк с намерением выгнать со
двора нашу корову. Вдруг перед ним возникает тот Блондин и
приостанавливает вояку у крылечка. По выражению лица и по
движению правой руки, отмеряющей невидимые ступени не-
зримой лесенки, поднимавшейся от самого низа все выше и
выше, мы поняли, видя, через окно, что наш Блондин расска-
зывает коллеге по оружию, как много в этом доме маленьких
детей. Он уговорил солдата пройти мимо и оставить на дворе
нашу кормилицу.
Стадо угнали, немцы ушли, а мы с удивлением вспоминали
чужеземца, поступившего по-человечески. Что же заставило
этого парня с фашистской свастикой на рукаве быть милосерд-
ным? Не иначе, что попал он по воле обстоятельств не в свое
русло и плыл по течению. Конечно, я не знаю, вернее, не по-
мню имени этого солдата, да и не называли их тогда по именам.
Но все-таки, может быть, кто-нибудь из старых участников
второй мировой узнает в нем себя, и не покажутся мелкими
ему приводимые мною примеры. Мне же наоборот они кажут-
ся весьма и весьма глубокими.
Как же все-таки живуче и благотворно семя добра, посеян-
ное даже не в столь благодатную почву, как сердце чужого уни-
женного и обездоленного войной ребенка. Переворошив все в
дальнем уголке своей памяти, я поняла, что на гневе и зле да-
леко не уедешь. На любом уровне. И легче становится на душе,
приходит ощущение, будто вновь проклюнулись чуть было не
засохшие ростки любви и всепрощения.
Каждому человеку, обремененному застарелой обидой мне
хочется сказать: покопайтесь повнимательнее в заросшем
участке вашей души, и вы непременно найдете там зерна, еще
сохранившие сердцевину всхожести. Только от нас самих зави-
сит, сколько им лежать не проросшими. И пусть нива вашей
души расцветет, самыми нежными, самыми ароматными цве-
тами.
1991
238
Александра Лаухина-Холтобина
ворчивы, неприветливы и даже злы. Точнее, мы просто боя-
лись их и старались не попадаться на глаза. Другая же тройка
была полной противоположностью первой. Где жестами, где
приблизительными словами научились объясняться без труда.
Мы видели в них обыкновенных людей, посланных в Рос-
сию не по своей воле, а они в нас - несчастных, обездоленных
судьбой детей, беспомощных перед жестокой реальностью.
Поэтому, получив посылку из Германии, наши "хорошие" сол-
даты угощали нас сладостями.
- Это тебе, Витя - цыган, - делая ударение на втором слоге,
говорил наш, высокий красивый блондин, подавая гостинец
годовалому братишке, одетому в длинный не по возрасту сви-
тер и потому прозванному им цыганом. Довольный малыш
улыбался солдату, ничего еще, в сущности, не понимая, кроме
доброты чужого человека. Потом и мы, кто повзрослее, полу-
чали свою долю. Удивительно, но привечал нас блондин всегда
в отсутствие остальных сослуживцев.
- Вспоминается еще один момент. У другого солдата из "хо-
роших" на поясе всегда висела фляжка с ромом. Временами он
подносил ее ко рту и выпивал 2-3 глотка. Эти процедуры нас
мало занимали, да и не догадывались мы, чем наполнен сосуд,
пока не ощутили сами пользу содержимого. Дело в том, что у
нашей мамы, видимо, на нервной почве с приходом солдат за-
болели зубы. От боли она стонала и плакала. Услышав мамины
стоны, обладатель фляжки предложил маме несколько глотков
жидкости подержать подольше во рту. Зубы сразу успокоились
и некоторое время молчали. Когда боль возобновлялась, мама
получала новую порцию рома, пока боль не утихла окончатель-
но. Оказалось, он тоже боролся с зубной болью, временами
прикладываясь к фляжке.
- Тогда мы, кажется, забыли, зачем здесь этот человек и смо-
трели на него, как на товарища по несчастью. И сейчас, по про-
шествии стольких лет мы, превратившись из детей в пенсионе-
ров, все еще помним доброту и милосердие чужедальнего дан-
тиста. Выходит, не все были злыдни и среди тогдашних завое-
вателей. Иначе как объяснить еще один подобный случай?
Представьте такую картину. Немцы покидают село. Солдаты