96-97 / 338
94
95
Александра Лаухина-Холтобина
Александра Лаухина-Холтобина
ТРЯПИЧНИК
Ну, почему это, скажете, к человеку в конце его жизни прихо-
дят самые ранние воспоминания? Возможно, даже и не самые
лучшие, а так, всевозможные мелочи. Да дело в том, что челове-
ку-то эти воспоминания мелочами вовсе не кажутся. Вот и мне
вспомнился один такой эпизод из детства. Был это 1935 год, мой
- шестой год рождения. Жили мы тогда в селе на тихой длинной
улице, вдоль которой и селились дома. Ах, как нравилось мне то-
гда это место! Начиналось оно большим "Асевчим" прудом на
противоположной стороне. За прудом - шла низина, где вырыли
колодец "Усатов".
Затем снова: "Киревчев пруд".
Низина - колодец: "Фенюхин" и "Митякин".
Ниже - самый важный пруд "Андрюшин".
Низина - колодец - "Есиков".
За прудом "Андрюшин" - колодец "Сапронов".
И так по очереди: то пруд, то колодец.
За водичкой в колодцы приходилось сбегать с бугорков в ни-
зины.
Но я умышленно пропустила одну главную достопримеча-
тельность. Между "Киревчевым прудом" и "Усатовым колодцем"
находился большой бугор. Летом он был зеленый и чистый, без
сорняков, без свалок. Красота да и только. Вот перед этим бугром
и проходящей дорогой стоял моей бабушки Пелагеи небольшой
кирпичный домик. А через два дома ниже был и наш дом, т.е. дом
моих родителей, дочки моей бабушки Пелагеи Родионовны Ры-
ковой. К тому времени, о котором пишу, бабушки здесь уже не
было. В 1933 году она с младшей дочкой Дашей уехала на Украи-
ну, в город Алчевск, где уже проживали ее сыновья: Петр, Антон
и Яков. Сыновья дедушки бежали от голода и бедности, а дом
надлежало продать. Целый год он стоял пустым, на замке. Но я
часто подходила к нему по старой привычке.
Дедушку, хозяина дома, Игната Матвеевича, я почти не по-
мнила. Но знаю, что умер он весной. Когда цвела черемуха. Моя
мама устелила его ложе белыми цветами.
Для пяти лет я хорошо запомнила бабулю. Маленькая, в сбор-
чатой черной юбке и светлой кофточке. Она на Пасху нам с бра-
тишкой Славой давала по два яичка, крашеные в кипящем луко-
вом отваре. И это все. Теперь, подходя к пустому дому, я могла
лишь заглядывать в окна. И в этом была нужда (лично моя). По-
ясняю.
В ту пору к нам в Плоское, теперь Становое, часто заезжал
сборщик всякого тряпья. За сданные ему старые утильные тряп-
ки можно было получить какую-нибудь безделушку: свисток, бу-
лавку и прочее. Он ехал по улице на лошадке с сундучком и при-
зывно громко скликал народ с тряпьем. Мне так хотелось полу-
чить что-нибудь тоже, но где же взять хоть несколько ненужных
лохмотов? К следующему приезду тряпичника я решила непре-
менно запастись "дефицитным товаром".
В очередной приход к бабушкиному домику я увидела в окно
какую-то подходящую черную тряпку. Но как ее достать? Разбить
стекло в раме я боялась, могут узнать соседи, услышав звон стек-
ла. Побежала домой, взяла ножик и стала им стругать перегород-
ку в раме. Я ее и рубила, и строгала, и колола острым концом, но
ничего не получалось. В результате образовалась небольшая лож-
бинка, но старинное дерево не поддавалось. Я снова и снова гля-
дела через стекло на заветный лоскут и свыкалась с мыслью о не-
удаче. Не хватило мне сил и сноровки. Это было первое для меня
серьезное разочарование - не сумела.
Теперь, приезжая изредка в Становое, я прохожу мимо уцелев-
шего, но еще узнаваемого, правда, переделанного бабушкиного
дома, и вспоминаю инцидент давно минувших дней.
Эх, сколько бы я сейчас могла собрать подобного "добра!".
Много всякой ерунды валяется на улицах. Всюду мусор и свалки,
не только у нас в Становом, но и на всей планете. Раньше бы все
упорядочили: бумагу и ненужные тряпки сожгли в русской печи,
камни самородные пошли бы на строительство в домашнем хо-
зяйстве, а мелкий мусор зарос бы травой. Потому и было в те вре-
мена так чисто в сельской местности. Не пройдешь мимо валяв-
шейся палки - пригодится на "разжижку". Сорная трава росла
только на пустырях, вдали от людей, ни белены тебе в огороде, ни
амброзии.
Вмамины времена вПлоском зеленый бархатный бугор летом
заменял людям чуть ли не учреждение культуры. Да и позднее там