46 / 66
—
44
пестковъ. Надъ головой твоей, сыя въ лучахъ солнца, рразд-
нуетъ онъ свою победу...
Подулъ вЪтерокъ и отклонилъ стебель цветка отъ оврага.
Не разслышалъ цветокъ ответа страшнаго призрака и
трепетно приникъ головкой къ земле.
Вотъ тайна связи между нимъ и призракомъ. Но где же
те, кто взяли его символомъ борьбы своей со зломъ? Отчего
не идутъ сорвать его и унести отъ бездны, таящей въ без-
просвЪтномъ мраке ихъ гибель? О, если бы уйти къ этимъ
страждущимъ!.. —молилъ цветокъ, качаясь на тонкомъ стеб
ле, то выпрямляясь, то припадая къ земле.
Изъ слободки къ оврагу веселой гурьбой прибежали дЪ-
ти и разсыпались, каКъ пестрая стая птицъ. Кто копался въ
сваленномъ мусоре, кто игралъ, кто валялся, греясь на солнце.
-- Шурка, глянька-ся! ЦвЪтъ-то, совсЬмъ, какъ у мамки
зли Божнички!..---.сказала маленькая девочка съ обрывкомъ
кумача въ загнутомъ къ верху кончике тонкой косички.
— А у насъ такой-то надъ окошкомъ приколатъ! Посля
Пасхи ихъ много ходили продавали!..—присКвъ на корточки
передъ цвАткомъ сказалъ босой белоголовый Шурка въ ро
зовой распоясанной рубахе.
— Ходили! Много ты понимаешь!..---Сказалъ востроно
сый, черноглазый мальчикъ въ картузе.—Они продавали де
ланные, а не те-то! Понаделали изъ ситцу, да и продаваютъ
для чахотныхъ. Что ни больше продадутъ, то больше чахот-
ныхъ повылечатъ!..
- - Ну, что-жъ, ну что-жъ!/. —затороторила девочка,—хучь
не всамделишные, а таюе, какъ две капли воды... Однова
дыхнуть, таюе!.. Съ нихъ и делали, какъ по узору вотъ
вышиваютъ...
— Много ты понимаешь!...
— А ты понимаешь?.. У меня сестра въ шляпномъ ма
газине!..
— Стой, Манькъ, стой!.. Давай сбегаю, скажу: мамъ,
дай цветъ!
— Дастъ тебе мамка заместъ того леща!..—мрачно ска
залъ мальчикъ въ картузе, начиная сдаваться и боясь невы
годности сравнены „деланнаго съ настоящимъ“. Но Шурка
уже сообразилъ, какъ узнать, кто правъ, и миновать мате-
ринскаго „леща‘£. Онъ сорвалъ цветокъ и пустился къ сло
бодке, только волосы трепались по ветру, да парусомъ на
дувалась розовая рубашка.