30 / 200
Мне разрешили быть около сына. Врач предупредил
меня, чтобы я подготовила сына к тому, что после операции
под наркозом ему захочется пить, но пить нельзя будет
часа четыре.
Одели моего Олега в белый халат, в нем он вошел в
операционную. Как всегда, медперсонал был в масках. Эта
необычная обстановка вначале поразила Олега, и он расте
рялся, но врач-профессор, приветливо улыбаясь, подбодрил
его:
— Ну, Олег, видишь, тут все женщины, и только мы с
тобой двое — мужчины. Крепись! Смотри не заплачь, чтоб
потом над нами не смеялись.
— А я и не думаю плакать, — ответил подбодренный
этими словами Олег. — Вы думаете, мне сейчас страшно?
Совсем нет! Я не плакал даже тогда, когда был совсем
маленький и разбил о ведро бровь.
— А теперь сколько тебе лет? — спросил профессор.
— Семь с половиной.
— Ого! — как будто удивился профессор. — Ты, пожа
луй, уж и в школе учишься?
— Во втором классе! — не без гордости ответил Олег.
Олега положили на операционный стол, он начал считать
за ассистентом, но заснул только на сорок пятой секунде.
Я вышла.
Когда после операции Олега принесли в палату, он был
мертвенно-бледным. Плотно закрытые губы запеклись.
— Воды, — прошептал он еле слышно.
Забыв о предупреждении врача, я поднесла Олегу ло
жечку холодной воды, но он спросил слабым голосом:
— А разве уже прошло четыре часа?
Олег пролежал в больнице десять дней, и все вре
мя или я, или бабушка Вера дежурили около него. Пом
ню, как Олег просил ее не рассказывать ему смешных
сказок:
—
26
—