268-269 / 338
257
Александра Лаухина-Холтобина
Но иногда молча сопротивлялась, старалась писать все - таки
по-своему. Приведу примеры. Как-то написала в газету о чита-
тельской конференции. Долго искала, как лучше назвать активи-
стов, помогающих мне в подготовке и проведении вечера. Нако-
нец, назвала их людьми, "страстно влюблёнными в литературу".
Как же я огорчилась, когда прочитала в номере, что они просто
"любителями литературы". И сэкономлено - то одно словечко, а
какая разница в определении людей! В слове "любитель" мне по-
чему-то всегда слышится ирония: "любитель острых ощущений",
"любитель спиртного" - приходят на ум обидные словосочетания.
Любителей литературы много и, к сожалению, разных, а
влюбленных - поискать. В следующий раз (первые годы я час-
то писала о своей работе) снова воспользовалась отвергнутой
фразой и была вознаграждена, за свое упорство - её сохрани-
ли. Это, значит, признали мою правоту. Хуже, когда правоту
доказывать поздно.
Так было с корреспонденцией "До свидания, детский сад", в
которой я рассказала о празднике, посвященном выпуску де-
тей в школу. О веселье ребят, о грусти родителей. Поблагодари-
ла работников детского сада, особенно двух воспитательниц,
которые вели выпускную группу, хотя на празднике присут-
ствовала одна из них. Через неделю читаю в газете: "Грустно
было и воспитателям Стариковой В.А. и Климовой Л.М…". На-
зывается, подправили. Каждый в саду, наверное, сказал: "Зачем
выдумала? Ведь не было на празднике Климовой". Досадно.
Так постепенно определялись наши позиции - мои и редак-
ции. Поэтому часто теперь, перечитывая написанное в газету,
я чувствую, что журналисту может не понравиться. По-моему,
литсотрудник, знакомясь с моим материалом, догадывается,
за какую правку скажу, спасибо, а за какую - погожу.
Конечно, такое взаимопонимание может сложиться только
при постоянном сотрудничестве рабселькора в газете. Участие в
ней от случая к случаю затрудняет журналисту возможность
"разглядеть" пишущего, уловить его настроение, предугадать по-
тенциальные возможности. В таком случае у литсотрудника
пропадает интерес "ковать" из него "внештатника". Отсюда и не-
желательные, а для рабкора даже обидные иногда правки.
256
Александра Лаухина-Холтобина
Однажды он сказал мне попросту:
- Что вы все стихи пишете? Может у вас корреспонденции,
лучше получатся?
После этого я не писала в газету лет пять. Пока не поняла:
писать надо так, чтобы избавить литсотрудника от сплошной
правки твоего материала. Будь это стихотворение, корреспон-
денция или простая заметка.
Я стала анализировать чужие, особо понравившиеся мне ста-
тьи и делать для себя выводы. Училась у своих порой незнако-
мых собратьев по перу. Что же касается желания писать самой,
то оно не исчезло, а с годами, наоборот, окрепло. Легко выби-
рались темы, находились люди и подходящие события. Даже
мой гимн профессии звучал теперь несколько иначе:
Переулки, улицы, кварталы…
Книжный город, негасим твой свет.
Пусть шумят, шумят твои вокзалы
В бесконечной веренице лет!
Хоть порою вовсе не до шуток,
Я судьбу иную не зову -
Семь часов из каждых новых суток
В этом чудном городе живу.
Затем - проба сил в очерке, рассказе. Для районной га-
зеты эти жанры - весьма желанное украшение. Поэтому
мои очерки: "Солдатская мать", "Однополчане", рассказ
"Встреча" читатели встретили сердечно. Я же получила
большое моральное удовлетворение. Что говорить, при-
ятно, когда люди при встрече открыто улыбаются тебе, и
ты без слов понимаешь, что это по поводу опубликован-
ной статьи. Да, радушие читателя - это тоже многознача-
щий стимул для творчества рабселькора.
Зато я острее переживала теперь поправки в тексте, сокра-
щения. Докапывалась до истины, - почему литсотрудник счи-
тает, что именно так будет лучше. В большинстве случаев с
правкой, конечно, соглашалась. Нельзя ведь не учитывать оп-
ределенные требования периодических изданий к корреспон-
денту, обусловленные не большим размером газеты, журнала,
а также более богатым опытом журналистов.