50 / 76
46
гору
Знала Душечка зачем приехал Август Августович.
Три дня, как у гадалки была. Ясно карты пали: по ранней
дороге в скорости перемена жизни и антерес от марьяж
ного короля через бубновую десятку. Только и ответила:
— А любить будете?
Не голосом, а сгустком страсти крикнул:
— Ох, как...
‘И жеманул пойманную Душечкину руку. Экстазно
жеманул—ажь пальцы затрещали и на глазах у Душечки,
не то от боли, не то от радости, показались слезы.
Узнал после Август Августович, что была Душечка
в чьих-то руках до него, раздул было ноздри до ушей, да
вспомнил „про ноги циркулем", про „старого коня" и „бо
розду" и ничего не сказал.
И зажили ..
С расчетцем зажили: из трех рублей—рубль на еду,
на одежду, и рублик в банк на черный день и самым ми
лым рубликом—был рублик банковский.
Лоскут 6-й. Как бывало.
Приятно жилось Августу Августовичу. На службе
перед ним лебезил сам директор:
— Нельзя-ли, Август Августович, неучтенным сахар
ком мешка досыпать... В складе рабочие порвали...
Сдвинет брови Август Августович к переносице и
низко, с трещинкой:
— Нельзя... По инструкции не допускается...
А сам сойою смотрит.
Потирает руки директор, вьюном вьется, дымом расти-
лается:
— Что вам стоит... Инструкция—инструкция... А вы без
инструкции...
Еще ближе брови сойдутся:
— Ясно, ведь, сказано—не допускается...
Или бывало сторож:
— Господин арцизный! Директор приказал в кабинет
явиться.
Резко, резко:
— Скажи, что я ему не подчиненный и приказывать
мне он не имеет никакого права...
А через несколько минут опять:
. — Ваше благородие!, Я не так сказал: Директор про
сил Вас пожайлуста зайтить к яму.
Важно так:
—
— Это другое дело. Скажите, что упаковку бросить
не могу и если ему нужно, пусть сам зайдет.
Так-то-было.'Здорово важничал Август Августович,
умел важничать.
Лоскут 7-й. 18-й год.
Без мрачных лоскутов тачалось одеяло до-революци-
онное.