147 / 200
Бывало, при этих словах Олег разволнуется, начнет при
поминать лучшие черты в характере своих товарищей и до
тех пор не успокоится, пока и мы не разделим его восторг.
Или подойдет ко мне, заглянет в глаза:
— Мама, не даром нас растили, не даром! Наша совесть
чиста перед народом. Как это хорошо! Я это очень сильно
чувствую, мама. Словами тут не рассказать. Только вот я
все время думаю: мало мы еще сделали, мало! Заснуть не
могу от этих мыслей. Жжет сердце...
Отойдет от меня, тихо сядет к столу и начнет быстро
быстро писать. Я уж знала — стихи.
Я любила смотреть на сына, когда он писал стихи. Лицо
у него бывало в это время такое, как будто сын переставал
замечать нас и разговаривал с кем-то далеким.
Трогательна была сила дружбы, с которой молодогвар
дейцы протянули друг другу руки на смерть и победу. Она
была прекрасна. Пусть комсомольская эта дружба послужит
примером для наших пионеров, для всей нашей молодежи.
И пусть знает наша молодежь: дружба сама собой не при
ходит, право на нее нужно завоевать.
Однажды, возвращаясь поздней ночью тайными тропин
ками с конспиративной сходки у Нины Иванцовой, Олег
вдруг прижался к забору и замер. За ним следили.
Было отчетливо слышно, как снег скрипел под ногами
преследователей. Как только Олег остановился, затихли и
те. Бежать такой светлой ночью было бессмысленно. Оста
валось одно: итти своей дорогой. Олег тронулся, и сейчас
же раздался скрип снега у него за спиной. Олег нагнулся,
будто бы завязать ботинок. Шаги позади стихли.
Но Олег уже успел разглядеть темные фигуры пресле
дователей меж домами.
«Пойду к ним навстречу, — решил Олег. — В край
нем случае отсижу ночь в полиции. Иначе проследят
до дому».
—
143
—