107 / 200
ническую смерть тридцати шахтеров-героев. И если
для этой мести потребуется моя жизнь — я отдам ее
без минуты колебания.
Если же я нарушу эту священную клятву под
пытками ли или из-за трусости, то пусть мое имя, мои
родные будут навеки прокляты, а меня самого пока
рает суровая рука моих товарищей. Кровь за кровь!
Смерть за смерть!»
После Радик Юркин рассказывал:
— Олег Кошевой выстроил всех нас, будущих молодо
гвардейцев, и обратился к нам с коротким словом, в каком
вспомнил о боевых традициях Донбасса, о героических
подвигах донбассовских полков, которые водили в бой
Ворошилов и Пархоменко, об обязанностях и чести комсо
мольцев. Слова его звучали не громко, но твердо, и так
воодушевляли, что каждый из нас готов был хоть сейчас
итти в бой.
«С молоком матери мы впитали в себя любовь к сво
боде, к счастью, и никогда немцам не поставить нас на
колени! — говорил Кошевой.— Мы будем драться, как
дрались наши отцы и деды, до последней капли крови, до
последнего вздоха. Мы пойдем на муки и смерть, но с
честью выполним свой долг перед Родиной».
Потом он вызывал нас из строя по одному для принятия
присяги.
Когда Олег назвал мою фамилию, меня еще сильнее
охватило волнение. Я ступил два шага вперед, повернулся
лицом к товарищам и застыл на месте. Кошевой вполголо
са, но очень четко начал читать текст присяги. Я за ним
повторял. Закончив, Олег подошел ко мне, поздравил от
имени штаба с принятием присяги и сказал:
«Отныне твоя жизнь, Радик, принадлежит «Молодой
гвардии» и ее делу».
— юз —