93 Так что тяга к стихосложению проявилась рано. Но работал электриком, мастером в ПТУ, пока уже в весьма зрелом возрасте не решил вдруг поступить в Литературный институт имени Горького (на заочное отделение). И после получения филологической профессии и до самой пенсии – уже на журналистских хлебах в районной газете. В той самой, где когда-то впервые были напечатаны его стихи – о полёте в космос Юрия Гагарина. Так в чём же смысл этой «странной тяги к стихосложению»? А смысл в том, что возникает она не спрашивая, приходит сама по себе. А вот что с ней делать – это другой вопрос. Думается, что % эдак 95-97 тех, у кого такая тяга есть, лучше бы ничего не делать. Как приходит, так пусть и уходит. Иначе порождается и буйным цветом процветает такой сорняк как местечковая графомания. Это когда не хватает умения, мастерства, или же нет собственного лица, самобытности. А там, где задействованы большие мощности – где функционирует литературный рынок – появляется уже графомания федеральная, имитация, антилитература – умышленное разрушение литературных первооснов. А всё оттого, что вовремя не пропололи грядки, не выдернули сорняк. А вот оставшимся 3-5% хоронить свой талант нельзя. И здесь весьма кстати пример Тимонова. Да, наследие у него небольшое – три маленьких книжки, – и не всё из опубликованного на одном уровне. Но не одни лишь боги горшки обжигают. Для того чтобы причаститься логосом, войти в сопричастность с литературным космосом, стать органичной его составляющей, бывает достаточно одного стихотворения, а то и одного стиха. Нет у меня ни имени, ни отчества. Давно забыл я, как меня зовут. Моя деревня – остров одиночества: Здесь только одинокие живут. И вот этот 9-строфный «Остров одиночества» показателен тем, что никто кроме Алексея Тимонова так бы не сказал. Экзистенциальность – то, что пережил, прочувствовал именно ты и только ты, – вот один из главных критериев поэзии, да и литературы вообще.
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=