~ 17 ~ малограмотная, отец, по рассказам матери, был, как тогда называли, чекистом, и нас бросил, когда мне не было и пяти лет, а сестре Лене - три года. Началась коллективизация, и мать вступила в колхоз. Я помню, как она возила барду с Макаровки и брала нас с собой, потому что не с кем было оставлять нас дома. Был холод и голод, а в 1933 году мать опухала от голода, и мы с сестрой светились на свету, но выжили. И выжили благодаря дяди, брата нашей матери. Он жил в то время в г. Калинине. Ему соседи написали, что у нас дело плохо. Он приехал и перевёз нас в Курскую психбольницу. Мать устроилась работать на прачку этой больницы. Получала 60 руб. Но как-никак по кусочку хлеба, а вот одеться не хватало. Давали люди что-то одеться, что-то обуться. Со временем мать перевели санитаркой, стала получать больше, кое-какие продукты, которые оставались от больных, стала приносить, которыми сейчас кормят поросят. Я не жалуюсь, нет, а всё же обидно, что сложилась у меня такая жизнь. В 1934 году я пошел в школу. Помню, был директор школы Волков, но я ходил, пока было тепло, а зимой сидел дома, потому что не в чем было ходить, и так до 1938 года я не закончил даже 2-х классов. А весной того же года меня устроил, был ветврач в подсобном хозяйстве Пархоменко, пасти свиней, а к зиме дали мне кой-какую спецодежду, и я собирал помои по больнице для свиней. В 1939 году по просьбе того же ветврача меня перевели работать в больницу в качестве возчика, и я возил по отделениям торф, уголь, дрова. Это было уже в августе 1941 года. Но когда уезжала больница, меня не взяли, мал ещё. Пришли немцы. Жить было трудно. Нас у матери было уже трое. До холодов кое-как перебивались, а после жить было нечем и мать, нас забрала и увезла на родину в Успенку. Но и там был не мёд. Где подрабатывали, а больше ходили с сестрёнкой побирались по сёлам. Кто бурачок, кто картошку, а кто, глядя на нас, ободранных и тощих давали кусок хлеба. Но зиму кой-как пережили, а весной в 1942 году меня под Льговом поймали немцы, и сколько они меня били, всё кричали «партизан», а после посадили в какой-то коровник или конюшню и держали там четыре дня, но я там был не один, и каждый день шло пополнение. Потом погнали на станцию, загнали в вагон, закрыли и повезли. Никто не знал куда. Открыли нас только дня через три-четыре где-то в Польше. В вагоне было уже несколько трупов, кто от побоев, кто от голода. Пошли разговоры о том, что нас везут в Германию. Трупы убрали, вагоны и нас обработали чем-то, дали по коробочке баланды, в каких продавали мороженое и повезли дальше. И так я попал в Германию. Сколько меня там побили, как чуть, так кричали: «Маленький коммунист». был в концлагере под Минденом, опухал от голода и побоев, после освобождения лежал над подвесках, а когда начал отходить, остались одни кожа, да кости, ноги не держали, учился ходить, как маленький ребёнок, по стеночке. Да, я понимаю, не легко было
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=