Лифинский В. М. Музыкальные вечера в ДАХАУ

8 3 заключения в концлагерь. Вермахт брал на себя обязан- ность оказывать содействие в поисках «неблагонадежных» пленных для дальнейшей передачи в гестапо. По тайному распоряжению Гитлера и в соответствии с инструкцией ОКВ от 06.06.1941 г. «Основы, определяющие пребывание в лагерях политических комиссаров» специаль- ные команды СС, СД и гестапо разыскивали комиссаров в лагерях военнопленных и отправляли их затем в концла- герь, где ликвидировали. Командование вермахта внима- тельно следило за реализацией «приказа о комиссарах». Даже тогда, когда нацистам не удавалось сразу обнаружить комиссаров, их выявляли при помощи информаторов и пре - дателей, а затем расстреливали. Из воспоминаний М. В. Темкина: «Среди военнопленных находились отдельные подлецы и негодяи, которые за оку - рок, тарелку брюквенного супа, кусочек хлеба выдавали политруков, комиссаров и евреев; без таких предателей ге - с тапо никогда бы не удалось выявить их в лагере. Каждое утро военнопленные вызывались в гестапо по доносу. Ут - ром 7 ноября 1941 г ода меня вызвали и повели в гестапо, которое находилось за пределами лагеря. В гестапо меня встретили выкриками: «С праздником!» Били недолго, но мне казалось, что это длится вечно. Затем приступили к допросу. Сидело трое гестаповцев. Один допрашивал, второй вел протокол допроса, третий держал большую столовую ложку и бил меня ею, не переставая, по голове. Потом дела - ли перерыв, затем снова ставили меня в угол и били нога - ми по костяшкам моих ног — это был их излюбленный ме - тод избиения. Первое время я на вопросы отвечал отрица - тельно, но, после того как убедился, что выхода никакого нет, что все равно меня убьют, расстреляют, понял — нече - го отпираться. После этого я решил пр и знаться и стал на все вопросы отвечать утвердительно. На вопрос — большевик, отвечал — большевик, комму- нист – коммунист, еврей – еврей. Я думал только об одном – пусть поскорее расстреляют и прекратятся избиения. Для убедительности они спрашивали, евреи ли моя мать, отец, бабушка, дедушка; на все я отвечал — да. Мои показания занесли в протокол, и гестаповец, который меня допрашивал, распорядился меня увести, а вдогонку конвою крикнул: «Ре - мень заберите у него, не то еще повесится». И меня увели. Ежедневно рано утром камера открывалась и на пороге появлялись гестаповцы разных чинов. Давалась команда: