Лифинский В. М. Музыкальные вечера в ДАХАУ

20 3 трубачу участвовать хотя бы в одной репетиции, а затем и в воскресном концерте. Лагерфюрер несколько минут думал и разрешил. Кириленко пришел к нам. Мы дали ему еды, курево, принесли его трубу, и все стало как прежде. После окончания репетиции его снова вернули в изолированный блок. На следующий день после обеда мы давали концерт. Охранник привел Кириленко в баню, он занял свое место у пульта и играл, как играл в прошлом. Его труба ликовала и так рыдала, он так исполнял свои рулады и переливающи- еся каскады, что слушавшие его товарищи буквально кри- чали от восторга. В заключение Кириленко попросил меня еще раз аккомпанировать ему партию из оперы «Садко» — эту скорбную песнь русских просторов. Никогда я не слы- шал, чтобы он так играл. Затем Кириленко отдал свою тру- бу, протянул всем нам руку и ушел к своим товарищам в особый блок. Он уже знал то, что нам стало известно только на следующее утро... На следующее утро он стоял с другими русскими, среди которых многие были офицерами, на улице перед служеб- ным корпусом... Их построили в каре по пять человек в ширину и шестнадцать в длину. Мы видели, как их выво- дили, когда над лагерем еще стелился густой белый туман, тянувшийся с близлежащих торфяных полей. Около 9 ча- сов перед колонной узников, стоявших по стойке «смир- но» как вкопанные, появилось несколько офицеров и ун- тер-офицеров, среди них комендант лагеря и рапортфюрер. Зачитали список. Выкликавшиеся пофамильно русские за- ключенные называли даты своего рождения. Я находился в бараке, выходившем на ту улицу, и через окно смотрел на Кириленко. Наши взгляды встретились. Примерно к 10 часам первые двадцать человек были построены отдель - но, их снова сверили со списком и повели к воротам. Там узников приняла группа эсэсовцев с винтовками наперевес и увела. Они перешли через ручей, двинулись вдоль лагер- ных мастерских, а затем повернули направо. Через окна мы видели их, а они видели нас. Еще сотня шагов, и там нахо - дился крематорий. Значит, их вели туда. Никто из нас не произнес ни слова. Спустя несколько минут увели последних двадцать, сре - ди них и моего Кириленко. Он уже не смотрел в мое окно, а лишь пристально глядел прямо перед собой, затем по ко - манде дежурного резко повернулся налево и вместе с дру - гими, в ногу, пошел к воротам».