Лифинский В. М. Музыкальные вечера в ДАХАУ

20 2 организаторы и активные участники «Братского со т ру дни- че ства военнопленных». Об одном из них, Кириленкове Алексее Ивановиче ( г. р. : 15.10.1913 ; музыкант-труба Отдельного образцово-показа - тельного оркестра НКО СССР ; домашний адрес: г. Москва, ул. Садово-Кудринская, д. 21, кв. 27), с большой любовью и теплотой пишет Рудольф Кальмар: «В 1943 г оду среди лагерных музыкантов Дахау оказался молодой белобрысый Алексей Кириленко (Kirilenko, так в тексте, правильно — Кириленков) — первая труба московской оперы, неуныва - ющий парень со светло-голубыми глазами. Он играл на сво - ем инструменте с виртуозностью подлинного мастера, всегда полный молодого, казалось, ребячьего задора. Под бурные ап - лодисменты доброй половины конц лагеря он исполнял свои знаменитые соло: «Грустную песенку» Чайковского, арию из оперы «Садко» Римского–Корсакова, серенаду Шуберта «Почта» и старинное соло «Пусть хранит тебя бог, ведь все было так чудесно». Он или солировал с лагерным оркестром, или я аккомпанировал ему на нашем старом расстроенном рояле (Kalmar R. Zeit ohne gnade. Austria, Wien, 1946). Так мы жили, так мы боролись, так мы трудились и так радовались друг другу, пока однажды некоторые из заклю - ченных русских не были увезены из лагеря на допрос в Мюн - хен. У многих вернувшихся из Мюнхена все тело было обож - жено сигаретами. Иных с вывернутыми за спину руками подвешивали на зловещую дыбу. Некоторые вернулись с темно-синими подтеками глаз и черепом, покрытым крова- вой коркой. Должен ли я описывать все зверства, которые годами были нашими буднями? Буднями, от которых все мы и каждый в отдельности ежедневно приходили в дрожь? Я не буду говорить ни о ком другом, а только о трубаче Кириленко. Однажды вечером — это было весной 1944 г ода — вместе с другими русскими они увели его, чтобы изолиро- вать в особом блоке. Все это казалось нам не случайным. Строгая изоляция была подозрительной. У одного из рядо- вых эсэсовцев мы попытались узнать то, что никогда нель- зя было спросить у старших из них. Тот пожал плечами и сказал, что ничего не знает, что русские изолированы по приказу свыше. Изоляция очень строгая и выглядит как будто... Мы находились достаточно долго в лагере, чтобы понять недосказанное. Как-то в субботу один из товарищей решился на сме- лый шаг — он пошел к лагерфюреру и попросил разрешить