Лифинский В. М. Музыкальные вечера в ДАХАУ

13 8 Советские военнопленные до 1942 г ода чаще всего ока- зывались либо в прифронтовых немецких лагерях, либо в тыловых лагерях — дулагах. Затем их сортировали и нап - равляли в офлаги (для командного состава) и шталаги (для рядовых). Лишь с начала 1942 г ода пленных начали пере - правлять в Германию — рейх испытывал огромный дефи - цит рабочей силы. Людей гнали пешком или по железной дороге, в вагонах для животных, в Польшу, Германию, Че - хию, Францию и другие страны, находившиеся под контро - лем нацистов. Некоторые попадали даже в приполярную Норвегию. При этом всех без исключения военнопленных сортировали не только по политической принадлежности («приказ о комиссарах»), но и по национальному призна - ку. Из «Распоряжения главного командования вермахта об отношении к советским военнопленным» от 08.09.1941 г.: «Во время классификации по национальному признаку ру- ководящий персонал и т. д. должен допрашиваться самим лагерным руководством, в то время как к политической се- лекции отбирает (представляет) рейхсфюрер СС, в частности оперативные команды полиции безопасности и СД. Они не - посредственно подчинены шефу полиции безопасности и С Д, специально обучены для выполнения их особой задачи и принимают свои меры дознания по директивам (указани- ям), получаемым ими от своего шефа» (Неман. 1993, № 5) . Ю. С. Волков пишет: «В Двинске, а может ещё ранее в Луге, немцы начали сортировать пленных по националь- ному признаку. Во время очередного построения немецкий офицер приходил с каким-то типом в гражданской одежде и тот командовал: «Украинцы! Выйти из строя!» Тех, что выходили, строили в отдельную колонну и уводили. О чём, как и кто с ними говорил, я не знаю, так как ни разу не пытался выдать себя за украинца (многие русские потом это делали). Но через пару дней мы их видели уже переоб- мундированными во французские и немецкие тёмно-синего цвета мундиры и вязаные шапочки с немецкой кокардой, марширующими в колоннах по три или по пять рядов и по- ющими украинские песни. Об их дальнейшей судьбе речь будет впереди. Но с тех пор я не могу, вернее, мне противно слышать песни, которые они пели и под которые марши - ровали. Эти песни: «Ой ты Галю, Галю молодая», которую «пидманули и увели с собой», и про «Сагайдачного, что променял жинку на табак, на люльку», — мне напомина- ют зверства некоторых из этих «пидманутых» немцами и