316 тогда делали уже многие селяне. Призвали Митьку в армию, и он с ещё двоими товарищами односельчанами попал служить, как тогда говорили, в Группу советских войск в Германию. Знать бы нам, что это он и принёс голубей бабе Федоське перед армией: «Пусть у тебя живут, бабушка, тебе веселее с голубями будет, и меня вспоминать чаще будешь. Глянешь на них, как они воркуют, и вроде со мной поговоришь. А я не долго, время быстро пройдёт, пока я буду служить». И вот так вышло, что его голуби одни на всю их и нашу улицу только и остались. Улица словно вымерла – никого не видать. Взрослые все на колхозной работе, а старухи да ребятня на огородах, грядки полют да картошку кто уже окучивает. И баба Федоська на огороде, на коленях склонилась над грядкой. Нам, стало быть, повезло, и голубей мы можем достать уже сегодня. Но тут Васька заколебался: – А может, лучше ночью, хлопцы? Собаки у Федоськи нету, без всякого лишнего шума и догляда возьмём голубей, а? – Нет, Васька, лучше днём. Ночью воры лазают по чужим дворам, их за то и бьют, и судят, когда поймают, – не согласился Вовка, и я живо поддержал брата. – Правильно, Вовка! Шо мы ворьё какое или банда, чи шо? Да и голубей ночью испугаем, они и улетят насовсем от Федоськи. Посидели прямо посередине улицы, недалеко от бабкиной хаты. На улице хоть спи, не то что сиди: возле дворов она не изъезженная, всю её затянуло спорышом и ромашкой, и лишь по сторонам крапива с полынью чуть ли не вровень с плетнями. И хоть это неприглядно для постороннего взгляда, но для крестьян даже хорошо – не так лезут в огород назойливые куры и хитрые гуси. Вовка о чём-то подумал и скомандовал: – Ты, Васька, шуруй в конец огорода, на канаву в кусты, и если бабка заметит нас с братом, то отвлеки её, веткой сухой тресни или в кустах пошурши, будто кто-то в огород лезет. Она и кинется за тобой. Узнать все равно не узнает, а догнать и подавно не догонит. Я сам полезу из огорода под сарай, где голубиное гнездо, а ты оставайся внизу, на карауле, – сказал он мне. – Ладно?
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=