229 Уж я-то знаю, как все было, И ты жену пеняешь зря, Ей день рожденья на Кирилла, То бишь к исходу февраля. И никаких там точных чисел Тогда не пользовал народ, А всех писал приезжий писарь Одним числом, в единый год. Вот так и было в самом деле, Чего б ты там ни мнил себе, И я-то записана в апреле, Хоть и родилась в декабре. Схватив очки, дыша вполхрипа, Дед в книжку вперился опять И заорал истошно: «Рыба! Ей-богу Рыба, ваша ж мать! А Рыба – это вам не Овен, У ней с козлом моим союз, И уж теперь-то я спокоен За прочность наших брачных уз». Тут сразу напряженье спало, И с чьей-то благостной руки Вдруг на столе возникло сало, К нему – соленые грибки, И воздымались чарки слитно, И тосты шли со всех концов: За разрешение конфликта, За Рыб, за Раков, за Тельцов. И хоть родня была немалой, Не позабыли ни о ком, Кума-Стрелец вовсю плясала На пару с Девой-свояком. И все не знали, слава Богу, Что дед, по правде говоря, Был не заправским Козерогом, А уроженцем ноября. И если там, в небесной выси, Ему горит другой значок, То виноват заезжий писарь, Но только, чур, про то – молчок.
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=