158 – Господи, да что это я? Проходи, Федь! Все-таки Господь привёл свидеться. – Да куда ж, я и так тебе грязи натащил! – Щас я тебе, щас тапки принесу, переобуешься. Пока в смятении искала старые комнатные тапки сына, на ходу снимала старый ватник, Федор разулся, пришлось снять и носки, заляпанные грязью, и шагнул в тазик, полный дождевой воды. – Холодная вода-то, Федь, я бы подогрела. – Еще чего! Хорошо! Когда с мытьем и переодеванием было покончено, она провела его в комнату, усадила его за стол, а сама, обессилев от нахлынувшего волнения, опустилась на стул напротив. Да, это был Федор Волков, которого любила в юности, мечтала быть его женой, которого, уже будучи замужем за другим, видела часто в своих снах… – Какими ж судьбами? Лет сорок, почитай, не был, – улыбнулась она. – Я ведь, как мать похоронил, думал, навсегда пуповину оборвал, не вернусь никогда, и всё само собой забудется. Никого из родных не осталось. – Забылось? – Сложные ты вопросы задаешь. Найди-ка лучше мне инструмент, я шифер на веранде заменю. – Да яПетунюжду. Иинструмент, ишифер – всё давно готово. На крыше пришлось заменить две доски, и пока Федор пилил их по нужному размеру, она про себя отметила: а ведь почти не изменился. Только чуб сединой обрызган, да усы завел. Через полчаса подошёл и Петуня. Вдвоём с Фёдором они быстро заменили шифер на крыше, а у Марфы и закуска подоспела – горячая картошка, огурчики, сало, яичница. Выпили по первой мужики, а разговор не ладился. И Маруня налила по второй стопке. Пригубила сама, сразу зарумянилась и всё советовала отведать огурчиков соленых. – Где ж ты пропадал, голова садовая? – задал вопрос Петуня. – На Донбассе… – Да, – прищурился Петуня. – Там война. Вон по телевизору показывают, сколько народу погублено, сколько разрушено всего. Федор закурил, надолго замолчал.
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=