131 ком нашем походе в более далекий Путивль всё село какимто образом узнало еще до нашего возвращения, и если мать, встретив меня чуть не за полночь невредимого, сразу же утешилась, то отец и через месяц, и через год пытался всетаки прояснить: «Вот скажи ж, что тебя туда понесло, и как ты жить дальше собираешься с такою непонятною, с такою абсолютно беспутною головою?» Но – как и кому можно было рассказать о том, что в последний свой поход я с товарищем отправился исключительно от восторга пред вот этими, моим братом где-то обнаруженными, строками из «Слова о полку Игореве»: «А мои-то куряне опытные воины: под трубами повиты, под шеломами взлелеяны, концом копья вскормлены, пути их ведомы, овраги им знаемы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли изострены...» Хотите – верьте, хотите – не верьте, но мне в тогдашнем моем возрасте казалось, что если уж я курянин, то и к походу князя Игоря в Дикое Поле причастен. 4. Золотой век И вот же, у древних греков был золотой век Перикла, а в моем селе Сухиновка Глушковского района Курской области был такой же блистательный век Платона Карпича (уважения ради, все отчества у нас произносись в их, скажем так, элегическом звучании: Иваныч, Григорич, Василич, Игнатич и т.п.). И если теперь уже каждый, кто, как я, трудится, щелкая по клавиатуре своего персонального компьютера, а не, например, строителем или продавцом в магазине, относит себя к «русской интеллигенции», то у нас таких самозванцев презрительно называли «интелего» (да даже и в Британской энциклопедии словарная глава «интеллектуал» имеет специальный раздел «русский интеллигент», поясняющий, что если в западном традиционном употреблении «интеллектуал» – это понятие профессиональное, то «русский интеллигент» – это явление «нравственное»). И вот мне довелось сколько-то лет прожить в своей Сухиновке именно в те времена, когда её старейшиной, вождем, князем, царем и императором (даже соседние села и деревни
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=