37 * * * Еще случается денёк такой погожий, так на приснившееся в юности похожий, так ласкою сгущён, так свеж и тих, что хочется сложить александрийский стих. И погашается малейшая обида в чередовании размеренном либидо, в слияньи эр, грядущей и былой, неисчислимых Дафнисов и Хлой. Гляжу на мир, довольна как телёнок. Вот складки купидоновых пелёнок под балдахином ив. А вот равнины плат… И мир внутри: иных не надобно палат. И наплевать, что вновь не пофартило! Торжественное шествие светила неспешно, как телеги колесо. Дочитываю исповедь Руссо, шепчусь с сынами будущего века, и вспоминаю сон смешного человека. Колышет травку тёплый ветерок. Вот кто-то приближается, двурог, – понятно, что окажется корова. Бросаюсь в омут озерца парного под перистого облачка вопрос: что нынче так воинственен рогоз? так трогателен тростниковый трепет? Воображенье чудный мир долепит, выхватывая нимфу прямо из зеркальных чар… (Тут граф де Габалис припомнился…) И воздух я спросила: какая затаившаяся сила неровно дышит в зарослях ракит? Великий Пан не умер – только спит! 20 июля 2003
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=