295 / 734
581
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
582
и индШцемъ. Это струны одного и того же
инструмента— духа человйческаго, но струны
разнаго объема, каждая съ своимъ особен-
нымъ звукомъ, и потому-то онй издаютъ пол
ные гармоничесюе аккорды. Если же народы
западной Европы, вей равно происходишде
отъ великаго тевтонскаго племени, большей
частью смйшавшагося съ романскими племе
нами, вей равно развившиеся на почвй од
ной и той же .религш, подъ влшшемъ однихъ
и тйхъ же обычаевъ, одного и того же обще-
ственнаго устройства, и потомъ вей разно вос-
пользовавнпеся богатымъ наслйдшмъ древне-
классическаго мща,— если, говоримъ, вей на
роды западной Европы, составляющее собой
единое семейство, тймъ не менйе рйзко от
личаются одинъ отъ другого, то естественное
ли дйло, чтобъ руссюй народъ, возникнпй на
другой почвй, подъ другимъ небомъ, имйв-
1шй свою исторно, ни въ чемъ не похожую
на исторш ии одного западно-европейскаго
народа, естественно ли, чтобъ руссюй народъ,
усвоивъ себй одежду и обычаи европейсюе,
могъ утратить свою национальную самобыт
ность и походить, какъ двй капли воды, на
каждаго изъ европейскихъ народовъ, изъ ко-
торыхъ каждый другъ отъ друга рйзко отли
чается и физической, и нравственной физю-
номшй?.. Да это нелйпость нелйиостей! хуже
этого ничего нельзя выдумать! Первая при
чина особенности племени или народа за
ключается въ почвй и климатй занимаемой
имъ страны; а много ли на земномъ шарй
•странъ одинаковыхъ въ геологическомъ и
клима гологическомъ огношеншхъ? Жпотому,
чтобъ напоръ европейскихъ обычаевъ и идей
могъ лишить русскихъ ихъ нащональности,
для этого нужно прежде всего ровный, степ
ной материки Россш превратить въ гори
стый; безконечное его пространство сдйлать
.менынимъ по крайней мйрй въ десять разъ
(за исклгочешемъ Сибири). И много кромй
того нужно бы сдйлать такого, чего нельзя
сдйлать, и о чемъ фантазировать на досугй
прилично только Маниловыми. Дадйе: бйдна
та народность, которая трепещетъ за свою
самостоятельность при всякомъ соприкосно-
венщ съ другой народностью! Наши само
званные патрюты не видягъ, въ простотй
ума и сердца своего, что, безирестанно боясь
за русскую нацюнальность, они тймъ самыми
жестоко оскорбляю гъ ее. Но когда сдйлалось
всегда побйдоноснымъ русское войско, если
не тогда, какъ Петръ Ведший одйлъ его въ
•европейское платье и прочили его сообраз
ной съ этими платьемъ военной дисциплинй?
Какъ-то естественно видйть толпу крестьяяъ,
дурно вооруженными, еще хуже дисциплини-
рованныхъ, по случаю войны недавно оторван-
ныхъ отъ избы и сохи,— какъ-то естествен
но видйть ихъ бйгущими въ безпорядкй съ
поля битвы; — точно такъ же, какъ есте
ственно видйть полки солдатъ, даже и при
военной неудачй, или храбро умирающими
на полй битвы, пли отступающими въ гроз-
номъ порядкй. Нйкоторые изъ горячихъ сла-
вянолюбовъ говорятъ: «Посмотрите на нйм-
ца,— онъ вездй нймецъ, и въ Россш, и во
Францш, и въ Индщ; французъ тоже вездй
французъ, куда бы не занесла его судьба;
а русски! въ Англш— англичанинъ, во Фран
цш— французъ, въ Гермаши— нймецъ.» Дей
ствительно, въ этомъ есть своя сторона исти
ны, которой нельзя оспаривать, но которая
служить не къ унижению, а къ чести рус
скихъ. Это свойство удачно нримйняться ко
всякому народу, ко всякой странй отнюдь не
есть исключительное свойство только обра-
зованныхъ соеловШ въ Россш, но свойство
всего русскаго племени, всей ейверной Руси.
Этимъ свойствомъ русский человйкъ отличает
ся и отъ вейхъ другихъ славянскихъ пле-
менъ, и, можетъ быть, ему-то и обязанъ онъ
своимъ превосходствомъ надъ ними. Извйст-
но, что наши руссюе солдаты—удивительные
природные философы и политики и нигдй ни
чему не удивляются, но все находятъ очень
естественнымъ, какъ бы это в с е ни было
противоположно ихъ понятшмъ и привыч-
камъ. Чтобъ слишкомъ не распространяться
объ этомъ предметй, ссылаемся, для крат
кости, на замйчате Лермонтова объ удиви
тельной способности русскаго человйка при-
мйняться къ обычаямъ тйхъ народовъ, среди
которыхъ ему случается жить. «Не знаю
(говоритъ авторъ «Героя Нашего Временя»),
достойно порицанш или похвалы это свойство
ума, только оно доказываетъ неимовйрную
его гибкость и присутствш этого яснаго здра-
ваго смысла, который прощаетъ зло вездй,
гдй видитъ его необходимость или невозмож
ность его уничтожении» Здйсь дйло идетъ о
Кавказй, а не о Европй: но руссюй чело
вйкъ вездй тотъ же. Угловатый нймецъ,
тяжеловато-гордый Джонъ-Буль уже самы
ми ихъ ухватками и манерами никогда и
нигдй не скроютъ своего происхожденш; а
послй француза только руссюй можетъ по
наружности казаться просто человйкомъ, не
нося на своемъ лбу нацюнальнаго клейма
или паспорта. Но изъ этого отнюдь не слй-
дуетъ, чтобъ руссюй, умйя въ Англ)и похо
дить на англичанина, а во Францш — на
француза, хоть на минуту пересталъ быть
русскимъ или хоть на минуту шутя могъ сдй-
латься англичаниномъ или французомъ. Фор
ма и сущность не всегда — одно и то же.
Хорошую форму почему не усвоить себй, но
отъ сущности своей отрйшиться совсймъ не
такъ легко, какъ промйнять охабень на фракъ.