293 / 734
577
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
578
вполне художественно и могло бы вполне
удовлетворить требованшмъ зстетическаго
вкуса нашего времени. Но въ отношеши къ
«Онегину» наши сужденш могутъ показаться
многимъ еще болйе противоречащими, по
тому что «Онйгинъ» со стороны формы есть
произведете въ высшей степени художе
ственное, а со стороны содержашя самые
его недостатки составляютъ его величайшш
достоинства. Вся наша статья объ «Он’ЬгинЪ
будетъ развитаемъ этой мысли, какой бы ни
показалась она съ перваго взгляда многимъ
изъ нашихъ читателей.
Прежде всего въ «Онегине» мы видимъ
поэтически воспроизведенную картину рус-
скаго общества, взятаго въ одномъ изъ ни-
тереснййшихъ моментовъ его р а з в и т . Съ
этой точки зрйвш «Евгетй Онйгинъ» есть
поэма историческая въ полномъ смысле слова,
хотя въ числе ея героевъ нйтъ ни одного
историческаго лида. Историческое достоин
ство этой поэмы тймъ выше, что она была
на Руси и первымъ, и блистательнымъ опы-
- томъ въ этомъ родй. Въ ней Пушкинъ яв-
"Л-яется не просто поэтомъ только, но и пред-
ставителемъ впервые пробудившагося обще-
ственнаго самосознании заслуга безмерная!
До Пушкина русская поэзш была не болйе,
какъ понятливой и переимчивой ученицей
европейской музы,—и потому вей произве-
денш русской поэзш до Пушкина какъ-то
походили больше на этюды и коти, нежели
на свободный произведен«! самобытнаго вдох-
нoвeнiя. Самъ Крыловъ—этотъ талантъ, столь
ко же сильный и яршй, сколько и нацюнально-
руссшй, долго не имйлъ смелости отказаться
отъ незавидной чести быть то переводчикомъ,
то подражателемъ Лафонтена. Въ поэзш Дер
жавина ярко проблескиваютъ и русская рйчь,
и руссшй умъ, но не больше, какъ пробле-
екиваютъ, потопляемые водой риторически-
понятыхъ иноземныхъ формъ и понятай. Озе-
ровъ написалъ русскую трагедго, даже исто
рическую—«Димитpiя Донского», но въ ней
русскаго и историческаго — одни имена: все
остальное столько же русское и историческое,
сколько французское или татарское. Жуков-
сшй написалъ две русскш баллады— «Люд
милу» и «Светлану»; но первая изъ нихъ
есть переделка немецкой (и при томъ доволь
но дюжинной) баллады, а другая, отличаясь
действительно поэтическими картинами рус-
скихъ святочныхъ обычаевъ и зимней рус
ской природы, въ то же время вся проник
нута немецкой сентиментальностью и нймец-
кимъ фантазмомъ. Муза Батюшкова, вйчно
скитаясь подъ чужими небесами, не сорвала
ни одного цветка на русской почий. Всйхъ
этнхъ фактовъ было достаточно для заклю-
чешя, что въ русской жизни нйтъ и не мо-
жетъ быть никакой поэзш, и что руссше по-
Соч.
Б
ьл и н с к а го
.
Т. Ш.
эты должны за вдохновешемъ скакать на
пегаей въ чужш края, даже на востокъ, не
только на западъ. Но съ Пушкинымъ русская
поэзш изъ робкой ученицы явилась дарови-
тымъ и опьггнымъ мастеромъ. Разумеется, это
сдйлалось не вдругъ, потому что вдругъ ни
чего не делается. Въ поэмахъ: «Русланъ и
Людмила» и «Братья-Разбойники» Пушкинъ
былъ не больше, какъ ученикомъ, подобно
своимъ предшественникамъ,—но не въ поэзш
только, какъ они, а еще и въ попыткахъ на
поэтическое изображен^ русской действитель
ности. Этимъ ученичествомъ и объясняется,
почему въ «Руслане и Людмиле» такъ мало
русскаго и такъ много итальянскаго, а «Раз
бойники» такъ похожи на шумливую мело
драму. Есть у Пушкина русская баллада «Же-
нихъ», написанная имъ въ 1825 году, въ ко-
торомъ появилась и первая глава «Онегина».
Эта баллада и со стороны формы, и со стороны
содержанш насквозь проникнута русскимъ
духомъ, и о ней въ тысячу разъ больше, чймъ
о «Руслане и Людмилй», можно сказать:
Здесь русскШ духъ, здесь Русыо пахнетъ.
Такъ какъ эта баллада и тогда не обратила
на себя особеннаго внимашя, а теперь почти
всеми забыта, мы выпишемъ изъ нея сцену
сватовства.
На утро сваха къ нимъ на дворъ
Нежданная приходить,
Наташзг хвалить, разговоръ
Съ отцомъ ея заводить:
„У васъ товаръ, у насъ купецъ,
Собою парень молодецъ
И статный, и проворной/
Не вздорной, не зазорной.
„Богатъ, уменъ, ни передъ кемъ
Не кланяется въ поясъ,
А какъ бояринъ между темь
Живетъ, не безпокоясь;
А подарить невесте вдругъ
И лисыо шубу, и жемчугъ,
И перстни золотые,
И платья парчевыя.
„Катаясь, виделъ онъ вчера
Ее за воротами;
Но по рукамъ ли, да съ двора,
Да въ церковь съ образами?“
Она сидитъ за нирогомъ
Да речь ведетъ обииякомъ,
А бедная невеста
Себе не видитъ места.
„Согласенъ, говорить отецъ,
Ступай благополучно,
Моя Наташа, подъ венецъ:
Одной въ светелке скучно.
Не векъ девицей вековать,
Не все касатке распевать,
Пора гнездо устроить,
Чтобъ детушекъ покоить.“
И такова -вся эта баллада отъ перваго
до
послйдняго слова! Въ народныхъ русскихъ
пйсняхъ, вместе взятыхъ, не больше русской
народности, сколько заключено ея въ этой
балладй! Но не въ такихъ произведешяхъ