292 / 734
575
С0ЧИНЕН1Я В. Г. БЪЛИНСКАГО.
576
прозу действительности подъ поэтическимъ
угломъ зрЬнш? Въ этомъ смысле «Графъ
Нулинъ» есть целая галлерея превосход
нейшихъ_ картинъ фламандской школы. И
если мы сказали, что не «Графомъ Нули-
нымъ» будетъ безсмертенъ Пушкинъ, это
не значить, чтобъ мы на поэму его смотре
ли, какъ на легонькое литературное произ-
веденьице, какъ на остроумную шутку; нетъ,
это значить только, что у Пушкина слиш-
комъ много гораздо болыпихъ правь на без-
смертае, чемъ «Графъ Нулины-, и что эта
поэмка, которая могла бы составить главный
капиталь известности для иного поэта, у
Пушкина есть только роскошь, избытокъ,
который тратится безъ внимашя и безъ со
жалейте
Нельзя не подивиться легкости, съ какой
поэтъ схватываетъ въ «Графе Нулине» са
мый характеристически черты русской жи
зни. Вотъ, напримеръ, портретъ Параши,
горничной Натальи Павловны:
...Параша эта
Наперсница ея затЪй:
Шьетъ, моетъ, вЪсти переносить,
Изношенныхъ капотовъ просить,
Норою барина см’Ьшитъ,
Порой на барина кричите
И лжетъ прэдъ барыней отвалено.
Да, это типъ всГхъ русскихъ горничныхъ,
который служить барынямъ новаго, т. е.
панешнокаго, образований
Говорить ли, что вся поэма исполнена ума,
остроумш, легкости, гращи, тонкой ироши,
благороднаго тона,, знанш действительности,
написана стихами въ высшей степени пре
восходными? Пушкинъ иначе и пе умелъ
писать,—а «Графъ Нулины есть одно изъ
удачнейшихъ его произведений.3
Эта поэма въ первый разъ была напеча
тана въ «Северныхъ цветахы 1828 года, а
отдельно вышла въ 1829 г. Тогда-то опрокину
лась на нее со всемъ оетервенешемъ педан
тическая критика. Главной виной, поставлено
была «Графу Пулину» пустота будто бы его
содержант. По убежденно этой критики,
ноэзш должна заниматься только важными
предметами, каковые обретаются въ одахъ
Ломоносова, его «Петртде», одахъ Петрова
и стопудовыхъ пшмахъ Хераскова. Ей, этой
неотесанной критике, и въ голову не вхо
дило, что все это высокопарное и торже
ственное песнопеше, взятое массой, далеко
не стоить одной страницы изъ «Графа Ну
лина». Потомъ поставлена была въ великое
преступлеше «Графу Нулину» неприличная
вольность его содержант и изложенш, буд
то бы оскорбляющая хороипй тонъ светска-
го обществу. Бедная критика! она любезно
сти училась въ девичьихъ, а хорошаго то
на набиралась въ прихожихъ: удивительно
ли, что «Графъ Нулины такъ жестоко
оскорбилъ ея тонкое чувство приличш?
Бед
ная критика! она и до сихъ поръ добродуш
но убеждена въ своемъ знанш большого све
та н нещадно пресдедуетъ «Мертвый Души»
за нарушете усдовШ хорошаго тона,—а боль
шой светъ, неблагодарный, до сихъ поръ не
хочетъ и подозревать существовашя ея, бед
ной критики, и съ такимъ же наслажден]емъ
прочелъ «Мертвыя души», съ какимъ н е
когда читалъ «Графа Нулина», не видя ни
въ томъ, ни въ другомъ произведен^ ниче
го противнаго и оскорбительна™ тому, чтд
называете онъ «хорошимъ тономы и «при-
личшмъ».
У1П.
«Евгенж Онегины.
Признаемся: не безъ некоторой робости
приступаемъ мы къ критическому раземотре-
нго такой поэмы, какъ «Евгешй Онегины
И эта робость оправдывается многими при
чинами. «Онегины есть самое задушевное
произведете Пушкина, самое любимое дитя
его фантазш, и можно указать слишкомъ на
пемногш творешя, въ которыхъ личность
поэта отразилась бы съ такой полнотой,
светло и ясно, какъ отразилась въ «Оне
гине» личность Пушкина. Здесь вся жизнь,
вся душа, вся любовь его; здесь его чувства,
понятая, идеалы. Оцепить такое произведе
т е значить—ощенить самого поэта во всемъ
объеме его творческой деятельности. Не го
воря уже объ эстетичеекомъ достоинстве
<Онегина», эта поэма имеете для насъ,
русскихъ, огромное историческое и обще
ственное значете. Съ этой точки зрешя
даже и то, что теперь критика могла бы съ
основательностью назвать въ «Онегине» ела-
бымъ или устарелыми,—даже и то является
исиолиенньшъ глубокаго значеыш, великаго
интереса. И насъ приводите въ затруднеше
пе одно только сознаше слабости нашихъ
силъ для верной оценки такого пронзведенш,
но и необходимость въ одно и то же время во
многихъ местахъ «Онегина», съ одной сто
роны, видеть недостатки, съ другой—до
стоинства. Большинство нашей публики еще
не стало выше этой отвлеченной и односто
ронней критики, которая признаете въ про-
изведеншхъ искусства только безусловные
недостатки или безусловный достоинства, и
которая не понимаете, что условное и отно
сительное составляютъ форму безусловна™,
вотъ почему некоторые критики добродушно
были убеждены, что мы не уважаемъ Держа
вина, находя въ немъ велишй таланте и въ
то же самое время не находя между произ-
веденшми его ни одного, которое было бы