260 / 734
511
С0ЧИНЕШЯ В. Г. БЪЛИВСКАГО.
512
Державинымъ, друпе ставили выше Держа
вина, а третьи оставались въ недоумёнш,
кому изъ няхъ отдать пальму первенства.
Ясный знакъ, что всеми этими мненшми
управляла привычка, одна привычка и больше
ничего... Каково же было дожить этимъ ста-
рымъ дйтямъ привычки до такого страш-
наго поругашя, ко^да обпцй голосъ публики
нарекъ з н а м е н и т ы м и поэтомъ какого-то
А л е к с а н д р а П у ш к и н а , который, но
метрическими книгами, жили на свете не
болЪе двадцати одного года! Ки вящшему со
блазну реченный Пушкини осмелился писать
таки, каки до него никто не писали на Руси,
возымели неслыханную дерзость или паче
отиявленное буйство— итти своими собствен
ными путеми, не взяви себ’Ь за образеци ни
одного изъ законодателей парнасскихи, ве-
ликихи поэтовп иностранныхъ и росийскихъ,
каковы: Гомери, Пиндари, ВиргилШ, Гора-
цШ, Овид1й, Тасей, Мильтони, Корнель, Ра-
сини, Буало, Ломоносови, Сумарокови, Дер
жавный, Петрови, Хераскови, Дмитршвп и
проч. А известно и ведомо было ви тЬ
времена каждому, даже и не учившемуся’вп
ееминарш, что таланти бези подражанш ге
ниями, утвержденными давностью, гибнети
втуне жертвой собственнаго -своевольства.
Сами Жуковскш, хотя они и крепко насо
лили словесниками своими балладами и сво
ими романтизмомп, сами Жуковсшй дер
жался Шиллера; а Батюшкови именно по
тому и были отличными поэтомп, что подра
жали Парни и Милъвуа, которые, вмРст'Ь
взятые, не годились ему и ви парнассюе
камердинеры... По всеми этими резонами
долой Пушкина! Жди они, или мы; авмйсгЬ
си ними нами Т'Ьсно на земле!... И это про
должалось не мен.'Ье десяти лйтн сряду. Од
нако жи Пушкини устояли, и теперь разве
только кашя-нибудь литературный аномалш,
которыхи одно имя возбуждаети смйхп, во-
пшти еще нередко противи законности
прави Пушкина на титло великаго поэта;
но они противопоставляютп ему уже не Су
марокова си Херасковыми, а своихи соб-
ственныхп, нарочно для этого случая испе-
ченныхн гешевн, которые
. . . . немножечко дерутъ,
Зато ужъ въ ротъ хмельного не берутъ,
И всИ съ прекрасными поведеньемъ.
Таки всегда время побеждаете нредраз-
еудки людей, и на ихн разваливали возста-
новляети победоносное знамя истины; но
теми не менее для будущаго времени всегда
остается та же работа. Ви продолжеше по
чти пятнадцати лети все п р и в ы к л и ки
имени Пушкина и ки его славе, а потому вс.е и
п о в е р и л и , наконеци, что Пушкини— веян
ий иоэти. Но оти этого дело не исправилось
для будущихи поэтовп, и ихи всегда будутн
принимать не си одними кликами восторга,
но и си свистками, и си каменьями, до техп
пори, пока не привыкнуть ки ихи именами
и ихи славе. Разве теперь не то же самое
сбывается на нашихи глазахи си Гоголемп
и Лермонтовыми, что было си Пушкиными?
Есть люди, которые, но какому-то внутрен
нему безсознательному побуждение, си жад
ностью читаюти каждое новое произведете
Гоголя и чуть не наизусть знании все преж-
шя его сочинешя, а между теми приходите
ви непритворное негодование, если при нихъ
Гоголя назывании великими ноэтоми... По
дождите еще несколько— привыкнуть, и то
гда— горе человеку, который сделаете хотя
бы дельное замечание не ви пользу Гоголя...
Такова ужи натура этихп людей! Они кла
няются только победителю и признаютп власть
только того, кого боятся...
Но не лучше староверови и верхогляды,
которые рукоплещути только торжеству на
стоящей минуты и не хотяти знать о заслу
ге, которую сами же прославляли за несколь
ко дней переди теми. Для нихи хорошо только
новое, и ви литературе они видяти только
моду. Новый водевиль, пустой и ничтожный,
каки все водевили, для нихи важнее и «Бо
риса Годунова» Пушкина, и «Горя оти Ума»
Грибоедова, и «Гевизора» Гоголя. Они со-
всеми не то, что люди движешя, которые
ви своей крайности, восторгаясь новыми ли
тературными явлешеми, отрицании всякую
заслугу со стороны нрежнихи писателей.
Нети, верхогляды совсеми не фанатики: они
не отрицаюти важности старыхи писателей
и старыхи сочинений, а просто не хотятъ
ихи знать; старо
1
же для нихи все, что по
явилось хотя за день до какой-нибудь пош
лости, занявшей ихи сегодня. Каждый изъ
нихи знаети по именами всйхи замечатедь-
ныхп русскихи поэтовп, но ни одини изь
нихи не читали ни Ломоносова, ни Держа
вина, ни Карамзина, ни Дмитрова, ни Озе
рова. Они читаюти только современное, но
вое, хотя бы оно состояло изи сущихъ пу-
стякови.
Мы не говорими здесь о техп привержен-
цахи старины, которые отстаиваютъ старое
противи новаго по привязанности ки школе,
ки принципами, ви которыхи воспитались.
Ви людяхи этого разряда много смешного и
жалкаго, но много и достойнаго любви и ува
жении Это не дети привычки, о которыхи мы
говорили выше; это— дети известной доктри
ны, извесгнаго учешя, известной мысля. Гав-
ными образоми и противоположные ими по
клонники новаго, каки новой мысли, новаго
созерцашя, новаго духа, заолуживаюти лю
бовь и уважеше, несмотря на ихи крайности
и смешным, односторонне убеждении Фана-