244 / 734
479
СОЧИНЕНШ В. Г. БМИИСКАГО,
480
ихъ, свободно и охотно ложились на полот
на подъ его кистью.
До Пушкина было довольно переводовъ
изъ греческихъ поэтовъ, равно какъ и по-
дражашй греческимъ поэтамъ, не говоря уже
о попытке Кострова перевести «Илтду» и
о миогочисленныхъ переводахъ и подража-
ншхъ Мерзлякова, много было переведено
изъ Анакреона Львовымъ, но, несмотря на
все это, за исключешемъ отрывковъ изъ пе
реводимой ГнЪдичемъ «Илтды», на русскомъ
язык4 не было ни одной строки, ни одного
стиха, который бы можно было принять за
намекъ на древнюю по >зю. Такъ продолжа
лось до Батюшкова, муза котораго была въ
родстве съ музой эллинской и который пре
восходно перевелъ нисколько пьесъ изъ ан-
толопи. Пушкинъ почти ничего не перево-
дилъ изъ греческой антологш, но писалъ въ
ея духе такъ, что его оригинальный пьесы
можно принять за образцовые переводы съ
греческаго. Это большой шагъ впередъ пе-
редъ Батюшковымъ, не говоря уже о томъ,
что на стороне Пушкина большое преиму
щество и въ достоинстве стиха. Посмотрите,
какъ эллински или какъ артистически (это
одно и то же) разсказалъ Пушкинъ о своемъ
художественномъ призваши, почувствован-
номъ имъ еще въ л4та отрочества; эта пье
са называется «Муза»:
Въ младенчеств* моемъ она меня любила
И семиствольную цЬвыицу мн* вручила;
Она внимала мн* съ улыбкой, и слегка
По звонкимъ скважпнамъ пустого тростника
Уже ваигрывалъ я слабыми перстами
И гимны важные, внушенные богами,
И п*сни мирныя фрипйскихъ пастуховъ.
Съ утра до вечера въ н*мой т'Ьни дубовъ
Прилежно я внималъ урокамъ д*вы тайной;
И, радуя меня наградою случайной,
Откинувъ локоны отъ милаго чела,
Сама изъ рукъ моихъ свирЪль она брала:
Тростникъ былъ оживленъ божественнымъ
дыхаяьемъ
И сердце паполнялъ святымъ очарованьемъ.
Да, несмотря на счастливые опыты Ба
тюшкова въ антологическомъ роде, такихъ сти-
ховъ еще не бывало на Руси до Пушкина!
Нельзя не дивиться въ особенности тому,
чтй онъ ум'Ьлъ сделать изъ шестистопнаго
ямба—этого неечастнаго стиха, доведеннаго
до пошлости русскими эпиками и трагиками
добраго стараго времени. За него уже было
отчаялись, какъ за стихъ неуклюжШ и мо
нотонный, а Пушкинъ воспользовался имъ,
словно дорогимъ дароескимъ мраморомъ, для
чудныхъ нзваяшй, в и д и м ы х ъ с л у х омъ . . .
Прислушайтесь къ этимъ звукамъ,—и вамъ
покажется, что вы в и д и т е передъ собой
превосходную античную статую:
Среди зеленыхъ волпъ, лобзающихъ Тавриду,
На утренней зар* я видЪлъ Нереиду.
Сокрытый межъ деревъ, едва я см*лъ дохнуть;
Надъ ясной влагою полубогиня грудь
Младую, б*лую, какъ лебедь, воздымала
И влагу изъ власовъ струею выжимала.
Акустическое богатство, мелодш и гарио-
шя русскаго языка въ первый разъ явились
во всемъ блескЬ въ стпхахъ Пушкина. Мы
не знаемъ ничего, что могло бы въ этомъ
отношенш сравниться съ этой пьеской:
Я в*рю,—я любимъ; для сердца нужно в*рить..
Н*тъ, милая моя не можетъ лицемерить;
Все непритворно въ ней: желатй томный жаръ,.
Стыдливость робкая, харитъ безцЪнный даръ,
Нарядовъ и р*чей прмтная небрежность '
И ласковыхъ ртчей младенческая нпжность.
Правда, последний стихъ есть не бол'Ье,
какъ верный переводъ стиха Андре Шенье—
«Et des nom s c a rre ss a n ts la m o llesse en fan
tine»; но если где имг4етъ глубошй смыслъ вы-
ражеше: «онъ беретъ свое, где ни увиднтъ его»,
то, конечно, въ отношенш къ этому стиху,
который Пушкинъ умЬлъ сделать своимъ.
Т4мъ же античнымъ духомъ в4етъ и в ъ
антологическихъ пьесахъ Пушкина, писан-
ныхъ гекзаметромъ. Между ними особенно
превосходны пьесы «Трудъ» и «Чистый лос
нится полъ; чаши блистаютъ» (первая ори
гинальная, вторая изъ Ксенофана Колофон-
скаго). Мы ограничимся выпиской, тоже пре
восходной, но только маленькой пьесы, при
надлежащей, впрочемъ, къ самому поздней
шему времени поэтической деятельности
Пушкина:
Юношу, горько рыдая, ревнивая д*ва бранила;
Къ ней на плечо преклоненъ, юноша вдругъ
задремалъ.
Д*ва тотчасъ умолкла, сонъ его леггай ледЪя,
И улыбалась ему, inxia слезы лзя.
Пушкинъ никогда не оставшись совер
шенно этого рода стихотворешй; но въ пер
вую пору своей поэтической деятельности
особенно много писалъ ихъ. Это понятно:
созерцаше любви и наслаждешй жизни въ
духе древнихъ особенно соответствуетъ эпо
хе
юности каждаго человека. Вотъ перечень
всехъ антологическихъ стихотворешй Пуш
кина: «Виноградъ», «О дева-роза, я въ око-
вахъ-., «Дориде», «Редеетъ облаковъ лету
чая гряда», «Нереида»,. «Дорида», «Муза»,
«Дшнея», «Дева», «Приметы», «Красавица
передъ зеркаломъ», «Ночь», «Сафо», «Ко
былица молодая», «Царскосельская статуя»,
«Отрокъ», «Риома», «Трудъ», «Чистый лос
нится полъ», «Славная флейта», «Оеонъ»,
«Юношу, горько рыдая», «LYIII ода Ана
креона», «Богъ веселый винограда», «Юно
ша, скромно пируй», «Мальчику» (изъ Ка
тулла), «Узнаемъ коней ретивыхъ» (изъ Ана
креона), «Лейла». Последшя семь, после пре
восходной пьесы «Юношу, горько рыдая»,
не отличаются оеобеннымъ поэтическимъ
достоинствомъ; но следуюиця две просто не-