228 / 734
447
СОЧИНЕНЫ В. Г.
В'ЬЛИИеКЛГО.
448
нихъ поэтовъ, едва ли бы кто не испугался
пошлости и прозаичности этого слова. Мы
нарочно приводимъ яти, повидимому, мелшя
черты изъ «лицейскихъ» стихотворетй Пуш
кина, чтобъ ими указать на будущаго пре
образователя русской поэзш и будущаго на-
шональнаго поэта. Теперь странно видФть
какую-то смФлость въ употребленш слова
ты н ъ; но мы говоримъ не о теперешнемъ, а
о нрошломъ времени: что легко теперь, то
было трудно прежде. Теперь всяшй риемачъ
смФло употребляетъ въ стихахъ всякое рус
ское слово, но тогда слова, какъ и слогъ,
разделялись на высокая и низкш, и фальши
вый вкусъ строго запрещалъ употреблеше
иослФднихъ. Нуженъ бьтлъ талантъ могучгй
и смелый, чтобъ уничтожить эти австрал!йсше
т а б у въ русской литературе. Теперь смФш-
но читать нападки тогдашнихъ аристарховъ
на Пушкина, - такъ они мелки, ничтожны и
жалкн; но аристархи упрямо считали себя
хранителями чистоты русскаго языка и здра-
ваго вкуса, а Пушкина—иеказитедемъ рус
скаго языка и вводителемъ всяческаго ли-
тературнаго и поэтическаго безвкусш...
Изъ тФхъ «лицейекихъ» стихотворетй
Пушкина, который мы назвали лучшими и
наиболее самостоятельными его произведе-
ншми, некоторый
ВНОСЛФДСТВШ
онъ измъ-
нилъ и нередФлалъ, и внесъ въ собранш
своихъ сочинешй. Такова, наприм'Ьръ, пьеса
«Друзьямъ».
Къ чему, веселые друзья,
Мое тревожить васъ молчанье?
Зап'Ьвъ последнее прощанье,
Ужъ муза смолкнула моя.
Напрасно лиру взялъ я въ руки
Бряцать веселья на пирахъ,
И на ослабленныхъ струнахъ
Искалъ потерянные звуки.
Богами вамъ еще даны
Златые дни, златыя ночи,
И на любовь устремлены
Огнемъ исполненный очи!
Играйте, пойте, о друзья!
Утратьте вечерь скоротечный,
И вашей радости безпечпой
Сквозь слезы улыбнуся
я.
Впосд’Ьдствш Пушкинъ такъ перед4лалъ эту
пьесу:
Богами вамъ еще даны
Златые дни, златыя ночи,
И томныхъ дКвъ устремлены
На васъ внимательный очи.
Играйте, пойте, о друзья!
Утратьте вечерь скоротечный,
И вашей радости безпечной .
Сквозь слезы улыбнуся я.
Черезъ уничтожеше первыхъ восьми сти-
ховъ и перемену одпннадцатаго и двйна-
дцатаго изъ безобразнаго куска мрамора вы
шла прелестная статуэтка... Мы не знаемъ,
были ли переправлены Пушкинымъ друия
изъ «лицейекихъ» его стихотворений, или
они съ нерваго раза удачно написались,—
только значительное число ихъ вошло въ со
брате его сочинешй, изданныхъ въ 1826 и
1829 году. Такъ какъ собрате 1826 года,
вышедшее маленькой книжкой, потомъ все
вошло въ следующее четырехъ-томное изда-
ше (1829— 1835), составивъ первую его
часть,—то мы и будемъ ссылаться въ на-
шемъ разборе только на это последнее изда-
ше, тФмъ болФе, что оно выходило въ свфтъ
иодъ редашцей самого Пушкина.
Итакъ, въ первый томъ и отчасти во вто
рой «Сочинешй Александра Пушкина» (1829)
много вошло его «лицейекихъ» стихотворе
т й 1815—1817 годовъ, и потомъ такихъ
его стихотворетй, который писаны имъ
векорф но выходф изъ лицея и который
вмФстФ съ «лицейскими», вошедшими въ пер
вый томъ изданш, можно охарактеризовать
именемъ п е р е х о д и ых ъ . Въ нихъ виденъ
уже Пушкинъ, но еще болЬе или менФе вер
ный литературнымъ предашямъ, еще уче-
никъ предшествовавшихъ ему мастеровъ,
хотя часто и яобФждагощдй своихъ учителей;
поэ гъ даровитый, но еще не самостоятельный и
—если можно такъ выразиться—обфщаюшдй
Пушкина, но еще не Пушкинъ. Въ этихъ
н е р е х о д н ы х ъ стихотвореншхъ видна жи
вая историческая связь Пушкина съ предше
ствовавшей ему литературой, н они пере
мешаны съ пьесами, въ которыхъ виденъ
уже зрелый талантъ и въ которыхъ Пушки иъ
является истиннымъ художникомъ, творцомъ.
новой поэзш на Руси.
Такими п е р е х о д н ы м и пьесами ечита-
емъ мы слФдующш: «Къ Лицишго», «Г'робъ
Анакреона»,
«Пробуждеше»,
«Друзьямъ»,.
«Пйвецъ», «Амуръ и Гименей», «Ш** ву»,.
«Торжество Вакха», «Разлука», «П***ну»,.
«Дельвигу», «Выздоровлеше», «Прелестни
це», «Жуковскому», «Увы, зачФмь она бли-
стаетъ», «Русалка», «Стансы Т-му», «В-му»,.
«Кривцову», «Черная шаль», «Дочери Ка-
рагеорпя», «Война», «Я нережнлъ мои меч
танья», «Гробъ юноши», «Къ Овидщ»,
«Песнь о ВФщемъ ОлегФ», «Друзьямъ,
«Гречанке», «Сводъ неба мракомъ обложил
ся», «Телега жизни», «Прозерпина», «Вак
хическая пФсня», «Козлову», «Ты и вы»
я нФсколько эпиграммъ, которыми оканчи
вается втирая часть и которыми Пушкинъ
заплатилъ невольную дань тому времени,,
когда онъ вышелъ на поэтическое поприще.
Эпиграммы, мадригалы, надписи къ нортре-
тамъ были тогда въ болыномъ ходу и со
ставляли особенный родъ поэзш, кото
рому въ пштикахъ посвящалась особая
глава. Только Державинь и Жуковсшй не
писали эпиграммъ; но Батюшковъ былъ до
нихъ большой охотникъ и, вФроятно, его-то
примеръ особенно увлекъ Пушкина.