212 / 734
415
СОЧИНЕНЫ В . Г. БЪЛИНСКАГО.
416
=-
жеди о томъ, что бы могло быть. Написан
ное Батюшковымъ, какъ мы уже сказали,—
далеко ниже обнаруженнаго имъ таланта,
далеко не выполняешь возбужденных!, имъ
же самимъ ожидашй и требований. Неопре
деленность, нерешительность, неоконченность
и невыдержанность борются въ его поэзш
съ определенностью, решительностью и вы
держанностью. Прочтите его превосходную
элегш «На развадинахъ замка въ Швецы»:
какъ все въ ней выдержано, полно, окон
чено! Какой роскошный и вместе съ тймъ
упрупй, крепшй стихъ!
Тамъ воинъ некогда, Одена храбрый внукъ,
Въ бояхъ приморскихъ поседелый,
Готсвилъ сына въ брань, и стрелъ пернатыхъ
Броню завЬтну, мечъ тяжелый
[пуке,
Онъ юноше вручалъ израненой рукой,
И громко восклицалъ,поднявъ дрожащи длани:
„Тебе онъ обречепъ, о богъ, властитель бранн,
Всегда и всюду твой!
„А ты, мой сынъ, клянись мечомъ твоихъ
И Геллы клятвою кровавой,
[отцивъ,
Назападныхъ струяхъ бытьужасомъ враговъ,
Иль пасть, какъ предки пали, съ славой!“
И пылтй юноша мечъ прадедовъ лобзалъ
И къ персямъ прижималъ родительскш длани,
И въ радости, какъ конь, при звуке новой брани,
КппЬлъ и треиеталъ!
Война, война врагамъ отеческой земли!
Суда иа утро восшумели,
Запенились моря, и быстры корабли
На крыльяхъ бури полетели!
Въ долинахъ Нейстрш раздался браней громъ,
Туманный Альбшнъ изъ края въкрайпылаетъ,
И Гелла день и ночь въ Валгаллу провожаетъ
Погибшнхъ бледный сонмъ.
Ахъ, юноша! спеши къ отеческимъ брегамъ,
Назадъ лети съ добычей бранной;
Ужъ веетъ кроткчй ветръ во следъ твоимъ
Герой, победою избранный.
[судамъ,
Ужъ скальды пиршества готовить на холмахъ,
Ужъ дубы въ пламени, въ сосудахъ медъ свер
каешь,
И вестнпкъ радости отцамъ провозглашаетъ
Победы на моряхъ.
Здесь, въ мирной пристани, съ денпицей золо-
Тебя невеста ожидаетъ,
[той
Къ тебе, о юноша, слезами и мольбой,
Боговъ на милость преклоняешь...
Но вотъ, въ тумане там ь, какъ стая лебедей,
Белеютъ корабли, несомые волнами;
О вей, попутный ветръ, вей тихими устами
Въ ветрила кораблей!
Суда у береговъ, на нихъ уже герой
*Съ добычей женъ иноплеменныхъ;
Къ нему спешить отецъ съ невестою
младой*)
И лики скальдовъ вдохновениыхъ.
Красавица стоить безмолвствуя въ слезахъ,
Едва на жениха взглянуть украдкой смеешь,
Потупя ясный взоръ, краснеешь и бледнеете,
Какъ месяце въ пебесахъ.
*) Поэтъ нашего времени вместо „съ невестою
младой“
сказалъ бы: „съ невестой
молодой
“,—
и оно, разумеется, было бы лучше; но во время
Батюшкова большую полагали красоту въ сла
вянизме слове счптая его особенно приличнымъ
для такъ-называемаго „высокаго слога“.
Не такова другая элегш Батюшкова—
«ТЬнь Друга»; начало ея превосходно:
Я береге покидалъ туманный Альбина;
Казалось,онъ въволнахъ свинцовыхъ утопалъ,
За кораблемъ вилася гальщона,
И тих^й гласъ ея пловцовъ увеселялъ.
Вечершй ветръ, валовъ плесканье,
Однообразный шумъ и трепете парусовъ,
И кормчаго на палубе взыванье
Ко страже, дремлющей подъ говоромъ ва-
Все сладкую задумчивость питало, [ловъ,
Какъ очарованный, у мачты я стоялъ,
И сквозь тумане и ночи покрывало
Светила севера любезнаго пскалъ.
Повторимъ уже сказанное нами разъ:
поел!; такихъ стиховъ нашей поэзш надобно
было илп остановиться на одномъ м^зстЬ,
или, развиваясь дал.Ге, выражаться въ Пуш
кинскихъ стихахъ; такъ естественъ пере
ходе отъ стиха Батюшкова къ стиху Пуш
кина. Но окончите элегш «ТгЬпъ Друга» не
соответствуете началу: отъ стиха—
.
И вдругъ... то былъ ли сонъ? предсталъ това
рище мне,
начинается громкая декламация, где не за
метно ни одного истиннаго, свЬжаго чувства,
и ничто не протрясаетъ сердца внезапно-
охлажденнаго и постепенно утомляемаго чита
теля. особенно, если онъ читаетъ эту элегш-
вслухъ.
Этимъ же недостаткомъ невыдержанности
отличается п знаменитая его элепя «Уми
рающий Тассъ». Начало ея отъ стиха: «Ка
кое торжество готовите древшй Риме?» до-
стиха: «Тебе сей даръ... певецъ Ерусали-
ма!»— превосходно; слЪдуюние загЬмъ две
надцать стпховъ тоже прекрасны; но отъ-
стиха: «Друзья, о! дайте мне взглянуть на,
пышный Риме» начинаются риторика и де-
кламацш, хотя местами и съ проблесками.,
глубокаго чувства и истинной поэзш. Чу
десны эти стихи:
И ты, о вечный Тибръ, поитель всЬхъ племенъ,
ЗасЪянный *) костьми граждане вселенной,
Ваеъ, васъ приветствуете изъ сихъ унылыхъ
месте
Безвременной кончине обреченный!
Свершилось! Я стою надъ бездной роковой
И не вступлю при плескахъ въ Капикшйр
И лавры славные надъ дряхлой головой
Не усладятъ певца свирепой доли.
Но чтб такое, если не пустое разглаголь-
ствш, не надутая риторика и не трескучая
декламацш— вотъ эти стихи?
Увы! съ тЪхъ поре добыча злой судьбины,.
Все горести узналъ, вею бедность бытш,
Фортуною изрытыя пучины
Разверзлись подо мной, и громъ не умолкалъ?
*) Эпитете „засеяннаго костьми“ но точенъ
въ отношенш къ Тибру: это можно было ска
зать только о холмахъ, на которыхъ построенъ
Риме, или о земле Италш вообще.