70 сообщали о том, что Россия и её посольство знать ничего не хочет об их существовании, а не то, что в чём-то им помочь и поддержать. Хотя социальная база из русских и русскоговорящих украинцев в Киеве, как в других местах Украины, была очень большая. Но его тогда поразило даже не это, а то, как некоторые русские люди быстро перекрашивались в украинцев. Для него это было вообще немыслимо. И даже наблюдать это действо воочию было постыдно. Однажды, созвонившись со знакомым офицером нацгвардии, подполковником Бобровских, он зашёл к нему на службу в штаб, который располагался недалеко от аэропорта «Жуляны». Знакомец радушно принял его в своём кабинете, предложив «каву», над польским названием которой ещё посмеялись. И вдруг зазвонил телефон. И тут Сашу как подменили. Бобровских тут же рванулся к телефону и говорит в трубку: «Слухаю», а потом на украинскотарабарском языке, долго докладывал невидимому начальнику о планировании боевой учёбы в подразделениях нацгвардии. Он, Сергей, всю эту белиберду выслушал с трудом. А потом, когда доклад, наконец, закончился, сказал: «Саша, тебе не стыдно? Я вот хохол, но мне было стыдно слушать твоё «слухаю» и прочий лепет. Ты же воронежский, там хороший народ живёт, зачем же ты уродуешь русский язык и сам уродуешься при этом? В общем общения не получилось. И таких, как Бо-
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=