56 «В личном деле всё написано. Украинец». А он, причём ударение делает на первый слог: «Так украинец, чи малорос?» Я пожал плечами и говорю: «Не вижу разницы». А он как заорёт: «Як «не вижу разницы»? И нэ разницы, а ризныци! Ты на украинськом спилкуешься чи ни?» Я тогда вспылил: «Во-первых, нам вас ещё не представляли, и я не знаю, кто вы такой, поэтому попрошу не тыкать мне. А во-вторых, я «не спилкуюсь», а розмовляю ридною мовою, колы треба. Так меня в школе учили. А то, что вы здесь произносите – это не по-украински, а по-польски или хрен знает по-каковски». Он тут как взъерепенится: «Нам в украинской армии зрадныкив не трэба!», то есть предатели не нужны. Тогда я тоже не выдержал и в ответ громко крою: «Мои предки были запорожским козаками. Картину Репина видел? А не видел, так посмотри! И поляков с турками мои деды-прадеды на кол сажали. А ваши – западяне – в это время полякам сапоги лизали. И не только им! А батя мой и дед воевали с немцами. И два дядьки погибли на фронте. А за кого была ваша дивизия «Галычина» – все хорошо знают! Поэтому кто тут предатель и кто зраднык – тоже давно всем ясно и хорошот известно». Он тогда как заорёт: «Гэть!» да как затопочет ногами. Ну, я и ушёл. Понял, что всё! – отслужил. На следующий день строят офицеров батальона на плацу. Ясное дело: по мою душу. Сначала дали команду строится в одну шеренгу, а потом – в две. И когда строились и перестраивались, я громко так, чтоб все слышали, говорю: «У меня предложение.
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=