47 аккуратно вынимая из-за стопки книг тщательно замаскированную бутылку коньяка. – Энзэ! – торжественно объявил он. – Приходится каждую неделю перепрятывать от местного гестапо. Как это у вас, – по-прежнему улыбаясь, продекламировал он: «Темна украинская ночь, но сало лучше перепрятать». Сергей Пахоменко на шутку бывшего однокашника отреагировал улыбкой, но, похоже, без особой радости. Из тарахтящего холодильника майор достал какие-то консервы. – Так, – сказал он, почесав затылок, – хлеба нет. Забыл купить, хоть Светка и тарабанила. В гастроном не пойдём. Счас к соседу смотаюсь. А ты располагайся, телек включай. Только кнопку дважды нажми и посильней. А я сейчас… С этими словами хозяин квартиры скрылся за дверью. А Пахоменко сел на страшно заскрипевший диван, занимавший почти треть комнаты, и осмотрелся. Он только утром приехал в Москву, дорожную сумку оставил в гостинице, а сам сразу же отправился на прогулку по столице, в которой не был с советских времён. На дворе стоял 1996-й год со всеми его «атрибутами» в виде выборов президента, газеты «Не дай Бог!», чубайсовскими коробками от ксерокса с долларами, Будёновском и прочими «прелестями» постсоветской, а вернее, антисоветской жизни в России. Сергей сразу же поехал на Арбат, о котором много слышал ещё со времён Виктора Цоя и других куль-
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=