38 монаху, выставляя наперед грудь с аппаратом, а мне лишь грустный взгляд прощания кажет. Останкинский тоже невесело садится мне на плечо, урчит, головкой тычется. Снимаю письмо с колечка от Марыси. Читаю: «Лёнька, милый, снова не свидимся. Плачу и рыдаю. Так верилось, что Пасху вместе встречать будем, христосываться... Ан нет, не выгорело. Снимайся, немедля. После службы они за тобой придут. Поспешай. Иов проводит до креста». После слов Марыси на мгновенье замерли даже сороки, что сидели на дубовых перилах перед Николой наскальным. «Что ж так-то, – думал себе, – глядя на Иова и сизарей, – только настроилась работа, вошел во вкус пустынно-молчания, и снова в поход», – а снизу, от золотых куполов Успенского собора к нам доносилось дивное пение братского хора. Как же мне хотелось спуститься к ним, влиться в общий слух богомольцев… *** Но улетели сороки и Пасха была еще впереди. 2016 г.
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=