206 Во время боя в деревне Кулемзино я был тяжело ранен, и мои встречи с Отто и Машей прекратились… Теперь-то я понимаю, что больше всего они мне запомнились именно потому, что самый факт пребывания немца в партизанах был весьма необычен и привлекал всеобщее внимание» (Под одним знаменем: очерки о партизанах-интернационалистах. М.: Госполитиздат, 1963, с. 228-229). На войне как на войне – осторожность не повредит. Доверчивость в тылу у врага может оказаться трагической. Именно поэтому многие эпизоды партизанской жизни Марии Васильевой и Отто Адама остались неизвестными. Ни они сами, ни руководство партизанского отряда не афишировало их разведывательную деятельность. Однажды, когда Голованов на лошади приехал в дом Осадчих в Будки «разведать обстановку в селе», он невольно обронил, что смерь словно ходит за Машей по пятам – уж слишком она смелая, отважная девушка. Как-то Маша и сама заехала к тетушке в Будки, а та поведала ей, что беспокоится, как бы немцы не угнали в Германию сына, на что племянница тут же ответила: «Забираю Сашу в отряд». – Вот так и я попал в отряд имени Щорса, – рассказывает Александр Антонович. – Конечно, от меня было мало толку. Оружие мне не выдали, хотя мне уже было 15 лет, и сам я считал, что могу воевать. Однако командир (чтобы я хоть как-то чувствовал себя при деле) приказал мне следить за лошадьми. Как только сестричка моя обо мне заботилась! И проследит, чтобы я не остался голодным, и укроет, чтобы не замерз – зима все-таки на дворе. Все трудности партизанской жизни так сразу и не передашь. Партизанский быт далек от домашнего уюта. Маша и Отто стойко переносили все тяготы лесной жизни. Товарищи по оружию вспоминают, что немецкий офицер, ставший партизаном, носил, как все, шапку-ушанку с развязанными, мотающимися ушами. Лихо сдвигал ее на затылок. Курил цигаркисамокрутки из злой махорки. Партизаны подмечали, что в отличие от местных мужчин, Отто был очень чуток и внимателен к девушкам и женщинам. Всегда уступал «дамам» лучшие места, как только партизанки появлялись в хатах. Девушки этим пользовались без стеснения, рассуждая, видимо, так: раз он немец, то и пусть ле-
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=