112 Прошло время. Я женился. Стал реже встречаться с друзьями, но при случае или в день зарплаты, а больше по праздникам заходил в нашу «Зырку». И если встречал там Красного, то всё повторялось. Он в магазине всегда был сам, без денег не ходил, как некоторые любители выпить «на халяву». Старался всегда угостить меня, всё так же неизменно спрашивая: – Витя, что ты будешь пить? – Да не хочу я пить! – и у меня уже чуть не вырвалось – «с тобой!». – Нет, Витя нельзя, ты меня обидишь. – При этом, когда я пытался его угостить, он тихо, как бы вздыхая, говорил: – Не, Витя, мне нельзя, ты не обижайся. Он тоже, видимо, хотел остепениться. Устроился в ПМК (подвижную механизированную колонну) на работу и даже женился, как у нас бабы говорили, «на непутёвой». Сейчас бы культурно выразились – «ведущей антисоциальный образ жизни», а тогда говорили прямо – «непутёвая». Как будто человеку нельзя жениться! В последние наши уже редкие встречи я окончательно понял, что он что-то хочет мне рассказать. Но то ли время не пришло, то ли не решался. Я уже давно привык к его вниманию и даже не искал объяснений. Моя жена ездила в Глушково на работу. Когда на перекрёстке она садилась в машину или автобус, то зачастую сидячих мест уже не было. И Красный всегда вставал и настойчиво усаживал мою супругу: – Сидай, Аню! – чем вначале поверг в удивление её подругу. – Откуда он тебя знает? Ведь она была из соседнего села. Жена об этом мне рассказала и спросила, в чём причина такого поведения Красного. Я решил расспросить своего отца, тогда уже тяжело больного, не знает ли он что-нибудь об этом человеке. Выслушав меня, отец сказал, что знает или скорее догадывается. – Слушай, если это тебя удовлетворит. Когда тебе было лет десять, а моей племяннице года полтора, – вспоминал отец, – ехал Лёня с ней на велосипеде от тёщи. Лёня – это его любимый и единственный племянник, которому он стал названым отцом в трудные послевоенные
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=